Она ушла и быстро вернулась к забору, подала воду в чистой пластиковой таре.
— Спасибо, милая, дай бог твоему мужу здоровья. Как ты не пожалела мне воды, так и он пусть он оживёт.
Оля посмотрела на пожилого мужчину. Вид измождённого, исчерченного бороздками времени человека заставил её задуматься на секунду:
— Далеко идёте, может, есть хотите?
— Иду куда глаза глядят. От тарелки еды никогда не откажусь.
— Ну и отлично, раз не торопитесь, то у меня как раз куриный суп есть, только сварила, — Ольга открыла калитку и пригласила путника войти.
— У меня под яблонькой стол, присаживайтесь, я сейчас.
Ольга скинула галошу и поднялась по крыльцу в дом.
— Кто это? — спросил муж, подпирая дверной проём.
— Не знаю, пожала плечами Ольга. Путник какой-то воды попросил, а я ему предложила поесть.
— Что это ты вдруг чужого человека кормишь?
— Собак да кошек подзаборных кормлю, ты не замечаешь, а тут.
— А тут старик, сопрёт последние вилы, видела какой-то вид у него бомжеватый.
— И пахнет он также, но человек же.
— Совсем из ума выжила, Оля. Корми и выпроваживай.
— Не беспокойся, ложись. Спина болит?
— Болит.
— Вот и ложись и лежи.
Семёновы жили в самом центре большого села Квашенка. С одной стороны бор, с другой поля пшеницы. Муж Ольги Александр работал в животноводческом комплексе, построенном пять лет назад в тридцати километрах от дома, был водителем грузового транспорта. Оля после того, как дети отучились и остались жить в городе, работу в школьной столовой оставила, болели ноги, и занялась домашними хлопотами.
И не молодые уже и не старые, а шалило здоровье. Саша всё больше спиной маялся. Профессиональная болячка. Оля со своей проблемой по больницам бегала, даже в город ездила на всякие УЗИ. Так и жили. Тяжёлый домашний труд на селе никто не отменит.
Оля вынесла во двор тарелку с хлебом, яйца варёные в карман положила. Простой деревянный стол, покрытый клеёнкой, стоял в самом центре двора, под раскидистой яблоней. Сидя за столом можно было видеть и огород и даже улицу.
Хозяйка протёрла тряпочкой клеёнку, положила широкое белое с двумя бардовыми полосками по краям полотенце на стол и поставила на него тарелку с нарезанным хлебом. Яйца вытащила из кармана и подала старику.
— Чистите пока, вон туда, под яблоню, курицы прибегут сметелят.
Старик взял в обветренные цвета глиняной влажной земли руки два яйца в белой скорлупе и поджал губы. Оля побежала в дом и тут же вынесла тарелку дымящегося супа, ложку и солонку.
Старик долго смотрел на суп, вдыхал его запах, словно можно было наесться даже им, и не притрагивался к еде. Его смущало белое полотенце, неожиданное приглашение к столу и горячее блюдо. Всё, чем довольствовался он последний месяц своего скитания — это кусок хлеба.
Пожилой мужчина заплакал.
— Я уйду, не буду мешать, у меня тут дел в огороде, а вы ешьте, — сказала хозяйка, почувствовав его замешательство.
— Нет, посидите со мной, пожалуйста.
— Тогда расскажите, кто вы, откуда и почему бродяжничаете?
Старик взял в руку ложку и сказал:
— Зовут меня Степан Иванович Черных. Я из Михайловки.
— Подождите. Так Михайловка заброшенная деревня. Лет пять как уже, —перебила Оля.
— Верно. Двое нас в деревне осталось после того, как отключилось электричество. Я и бабка Нюра. Нюру в прошлом году зимой схоронил. А этим летом понял, что если отдам Богу душу, меня и похоронить некому будет. Собрался и пошёл. По ближайшим деревням прошёлся, в администрациях был. Все руками разводят, да нос воротят.
— А дети, родственники?
— Есть брат, но живёт на севере. Мы с ним как-то не общаемся.
— Ну ничего. Разузнаю я у нас в социальной службе, может, помогут чем. Ешьте.
Оля поднялась и пошла в дом.
— Саш, Сашка, деду этому некуда идти, он из Михайловки, до понедельника пусть у нас поживёт.
— Чего? Ольга, ты из ума выжила?
— На летней кухне постелю и пусть спит, еды на всех хватит, почему не помочь человеку?
— Ой, женщина, тебе явно заботы и работы мало, теперь будешь с этим дедом носиться.
— Знаешь, Саша, моя прабабка в войну без мужа и сыновей осталась, со снохой и внучкой жила. Так вот, горевала она так, убивалась, пока однажды к ней в дом не постучалась женщина с тремя детьми. Сбежали они в Сибирь не от счастливой жизни. И прабабка моя приняла их, у себя дома разместила. Дом огромный был, комнат много. Всех отмыла, накормила и жить оставила. Я до сих пор помню, как мать мне говорила, что если кто просит помощи, искренне, без злого умысла — помоги, это к тебе не человек, это к тебе Бог пришёл, значит, учит тебя. И уныние у прабабки сразу прошло.
Саша махнул рукой.
— Началось. Делай что хочешь. Спину мне намажь ещё, опять вступило.
Когда Оля вышла во двор, дед уже сидел перед пустой тарелкой.
— Добавки? — спросила Ольга.
— Нет, спасибо. Боюсь, плохо станет.
— У нас сегодня баня, вы оставайтесь. Летняя кухня свободна, там диван, я постелю. До понедельника все службы не работают. Нужно подождать.
— Как же я… Без оплаты не смогу на постой.
— Не надо. Что мне воды жалко или еды. Оставайтесь.
Мужчина ничего не ответил, так и остался сидеть на стуле.
Хозяйка принялась носить в баню воду, пожилой мужчина сел тут же рядом:
— А хозяин что же не помогает, давай я носить вёдра буду, а ты наливай.
— Сидите, отдыхайте. Хозяин приболел, спина у него. Работа такая, что потом спиной постоянно мается. Сегодня вот договорились опять на укол поедем.
— Я мазь соберу и после бани могу его помять, чтобы на место позвонки поставить, если нужно.
— Спасибо. От мази не откажусь, а вот спину он навряд ли доверит.
Степан Иванович помог Ольге наносить воды, а потом она ему показала летнюю кухню за домом и с мужем собралась уезжать.
— Не уходите никуда, мы скоро приедем, я всё закрою.
Старик кивнул.
— Может нужно что в магазине купить?
Старик минуту или две искал что-то в своей сумке на колёсиках, потом достал купюру достоинством пятьсот рублей и протянул Оле.
— Полотенце и ножницы мне нужны. Если получится, купите, пожалуйста.
— Полотенце есть, я дам.
— А ножницы зачем? — спросил Саша.
— Подстричься чуток, оброс совсем.
— И подстригу. У меня машинка, — возразила Оля и денег не взяла.
Через час Семёновы вернулись. Оля проверила баню и открыла туда дверь, чтобы вышел жар. Саша тем временем зашёл в сарай и тут же выскочил оттуда.
— Зернодробилка пропала.
— Я не трогала, она же тяжёлая. В сарае стояла утром.
— Это всё дед твой! — Александр ускорил шаг. Оля выскочила ему наперерез.
— И до этого вещи пропадали. Не обидь старика подозрением.
До этого случая, действительно, у Семёновых со двора стали пропадать вещи: инструменты разные, колун новый, мойку для машины сын подарил отцу на день рождения, так и она исчезла. И не знал никто, где искать. Соседи не видели ничего подозрительного. По огородам тоже никто не шарился. У других ничего не пропадало.
Саша дёрнул дверь летней кухни и перевернул всё. Старик испуганно смотрел на него с дивана.
— Не заходил кто пока нас дома не было, вы в сарай не ходили?
— Я нет, не ходил никуда. А к вам приезжал кто-то. Взял ведро и ушёл. Такой рыженький парень.
Оля с Сашей переглянулись и одновременно сказали.
— Тимофей!
Ольги с Сашей не было ещё час или больше. Баня стала остывать, старик прикрыл дверь, стал ходить по двору туда-сюда.
Хозяева вернулись и долго обсуждали произошедшее. Не до бани было. Александр загнал во двор машину и стал вытаскивать из багажника различный инструмент.
— И ведь не сознавался, гад, что брал. Откуда у него ключи от нашей калитки? А ещё племянник называется. Вот ведь. Внешность обманчива.
— Да не знаю я, Саш. Если бы не Степан Иванович. Ой, я про него и забыла. И баня…
Оля хотела пойти к старику, но тут Александр неудачно подхватил зернодробилку, поднял её и взвыл от боли.
— Не тронь его, не поднимай, — крикнул старик Ольге, выходя из-за дома и ускоряя шаг. — А ты лежи, посмотрю.
Колдовал над Сашкой старик долго. Потом отправил его ополоснуться, а сам тем временем приготовил какой-то настой.
— Намажь, прикрой пакетом, а потом одеялом, чтобы прогреть то место, где я его мял.
—Поняла, — кивнула Ольга. — Держите полотенце и идите мыться, а я уже потом. Одежду сына кое-какую старую я вам посмотрю сейчас, не старьё же это на чистое тело одевать.
После бани Ольга подстригла старика, постелила ему чистое бельё и выдала одежду.
— Располагайтесь. Скоро ужинать будем.
Сидели все за столом в доме. Саша с Олей и старик. Намытый, подстриженный.
— Такое чувство, что я вас сто лет знаю, — вдруг произнёс Саша.
—Ага, и у меня, — кивнула Оля.
— Бывает и так в жизни. А тебе вот, травки на, заваривать чай для сосудов, — протянул Ольге дед мешочек.
Спали Семёновы в ту ночь очень хорошо, спокойно. У Александра, наконец, перестала болеть спина. Оля успокоилась, и ноги больше не тянуло.
Утром она постучала в дверь летней кухни — тишина. Открыла. Деда в помещении не было. Диван заправлен, всё сложено аккуратно и записка карандашом на тетрадном листе сверху лежит. «Спасибо за всё, пошёл к брату».
— Саш, Сашка, дед ушёл, — прибежала в дом жена.
— Как ушёл?
— Так. Вот, — протянула она листок.
— Может догоним? — спросила жена.
— Нет. Ушёл так, чтобы не помешали мы ему. А ведь права ты была, Оля. Приходят к нам люди не просто так. Получилось, что этот дед нам послан был. Показать какой у нас родственник, глаза открыть, да и в болезнях помочь.
