Единственным, кто нашел тогда слова, которые остановили ее от опрометчивого шага и заставили пройти свой земной путь до конца, как положено, стал Александр.
— Думаешь, что ему легко будет, если вы в разные стороны разойдетесь, Васенька? Он же светлая душа! Только таких в рай и пускают! Двоих спас! А ты что удумала?! Лишить его всякой возможности тебя еще хоть раз увидеть?! Нет уж, Васька! Сиди тут! Живи, как человек! Чтобы потом сыну не стыдно было в глаза посмотреть! Поняла меня?!
— А ты…
— А я буду рядом!
Обещание свое Александр сдержал. Понимая, что Василиса не успокоится, предложил ей взять ребенка на воспитание.
— Если сами не можем родить, то хоть сироте дом дадим. Что скажешь, Васенька?
— Благое дело…
Василиса, подумав о том, что сказал бы сын по этому поводу, согласилась.
Она стала матерью не одному, а шестерым. Как-то само собой получилось, что где Санька, там и Ванька с Анькой, а где Олька, там и Аленка с Сережкой…
Всех детей Александр с Василисой вывели в люди, выучили и дали твердую уверенность в том, что у них есть дом и родители, куда можно вернуться в любой момент, что бы ни случилось, и получить помощь, поддержку и совет.
Правда, то ли воспитание Василисы и Александра было настолько хорошим, то ли дети им правильные достались, а только помогали все больше они родителям, а не наоборот. И Василиса сначала стала матерью, потом бабушкой, а после и прабабкой целой куче ребятишек, чем весьма гордилась.
Уезжать из родного поселка они с Александром отказались наотрез, как ни звали их к себе дети, живущие в разных концах страны.
— Тут наше место. Тут и останемся. А вы в гости приезжайте! Так оно лучше будет.
Когда детей рядом не осталось, Василиса прикипела сердцем к соседке своей, Анжелике. Молоденькая певунья, первая на весь поселок, после замужества петь перестала вовсе. О своем житье-бытье она предпочитала помалкивать, но Василиса-то видела, что живется соседке ох, как не сладко! А потому, старалась, как могла поддерживать Анжелику.
— Ты, вот что, Анжелка! Если что – беги к нам! Мы с Сашей тебя и укроем, и защиту дадим.
— Зачем вам это, Василиса Макаровна? – Анжелика осторожно переложила сонного малыша в кроватку. – Никто мне уже не поможет… Так и буду мыкаться. Идти-то мне некуда… Мать меня обратно не примет. Сказала, что если замужем, то и сидеть мне рядом с мужем до старости. У нее такие понятия.
— И дитя своего не жалко ей? Ты ж ей не чужая! А внук как же?! – ахнула Василиса.
Родители Анжелики жили в соседнем поселке и с ними Василиса зналась поскольку постольку.
— Нет. Не жалко… Сказала, что если хочу расходиться с Романом, то придется мне сдавать Илюшку в детский дом. В свой дом она нас не пустит… Отец больной совсем… И матери не до нас. Сама еле ходит…
— Неужто можно вот так от своего ребенка отказаться? – покачала головой Василиса. – Куда ж мир-то катится… Иди-ка сюда!
Она обняла плачущую Анжелику и прижала ее к себе, баюкая, как делала это со своими детьми. Тонкая футболка молодой мамы промокла от слез и молока, но ни то, ни другое ей было не остановить…
— Надо же… Как богато… — Василиса широкой ладонью провела по щекам зареванной Анжелики. – Молока-то – хоть залейся! Повезло Илюшке! Все! Кончай реветь, Анжелка! А то пропадет твое богатство и сыну твоему не достанется! Собирайся!
— Куда еще? Скоро Ромка вернется. Хватится…
— А и пусть его! Права ты! Хватит с ним разговоры разговаривать! Если по-человечески не понимает, то будем по-другому учить! Кому сказала?! Собирай вещи! И свои, и малого. Было у меня три дочки. Будет и четвертая! Не должно быть так на свете, чтобы некуда человеку пойти было, если нужда придавит! И никому не дозволено чужую жизнь рушить, если своя не удалась!
— Василиса Макаровна, да зачем вам все это?! Вы же Романа знаете! Он просто так не сдастся! Будет вам жизнь портить!
— А пусть попробует! – подбоченилась Василиса. – У меня сыновья – богатыри, а в зятьях аж целый подполковник! Пусть-ка попробует с нами справиться! Долго ты еще думать будешь?! Или тебе жизнь не мила?! Ты же сама сказала, что ничего тебя с ним уже не держит. Так? Ну и чего тут думать? Идем, что ли?
Анжелика помедлила минутку, а потом наскоро покидала в сумку то, что купила на первое время для сына, вытащила из кроватки ребенка и кивнула:
— Я готова!
— А не сдашь назад? – прищурилась Василиса. – Не дашь слабину, позволив снова втоптать себя в грязь?
— Нет! – покачала головой Анжелика, прижимая к себе ребенка. – Мне есть теперь, для кого жить! Не хочу, чтобы сын меня такой видел, или про отца плохо думал. Пусть уж лучше вовсе его не знает, чем видеть Романа таким…
— Ничего! Мы Ромке кепчонку-то подправим! А если не захочет доброго совета послушать, то на нет – и суда нет! Пусть катится тогда!
— Вы мне так и не сказали… — Анжелика шагнула было за порог, но остановилась и обернулась.
— Что, милая?
— Зачем вам это?
— Долги отдаю. Это мне надо, родная. Вот и позволь мне сделать что-то для тебя и Илюши. И ни о чем не спрашивай. Сама расскажу, когда время придет.
— Хорошо…
Так у Василисы появилась еще одна дочка и внук.
Роман сунулся было в дом Василисы, чтобы предъявить права на свою жену и сына, но получил такой отпор, что больше даже пытаться не стал. Старенькая берданка, которой Александр пригрозил ему с порога, была хорошо известна всему поселку. Лучше охотника, чем муж Василисы, не было на сотню верст в округе.
— Мне терять нечего, милай! – ласково, по-отечески, улыбнулся враз протрезвевшему Роману, Александр. – Меня ж даже не посадят. Куда уж! Возраст не тот, да и заслуг хватит, чтобы поверили, что ты на меня кинулся, а я тебя поучил по-свойски, да на своем дворе. Ты эти глупости оставь. Василиса моя сказала, что Анжелка твоя ей теперь дочка. Значит, так тому и быть. Если ей дочка, то и мне тоже. А за своих детей я любого порву. И ты это знаешь. А потому – ступай-ка ты, да проспись хорошенько. А после поговорим.
Роману не оставалось ничего иного, как согласиться.
Правда, доводы Василисы и Александра действия на него не возымели. Он кивал, соглашался, но потом все равно брался за бутылку снова и снова, пока не пропал из поселка, оставив после себя лишь горечь обиды да белобрысого, немного лопоухого и очень доброго мальчишку, который звал Василису бабушкой, а Александра – дедом.
И пусть они были ему не родными по крови, но сердцу ведь не прикажешь. Оно не разбирает, кто свой, а кто чужой. У него другие категории. И если оно большое, то и место для любви в нем найдется довольно. Забьется сильнее, заволнуется, даря тем, кому нужно тепло и свет все, чего они пожелают. И успокоится лишь тогда, когда точно почувствует – своим хорошо. Спокойно…©
Автор: Людмила Лаврова