Обливаясь слезами и по́том тащил Костю, ругая себя за тот разговор о ранении. Накаркал. Теперь Костян будет лежать на чистых простынях, а медсестра перевязывать ему ногу.
За Валерой так и закрепилась кличка Заговорённый. Всякое было на войне, и в бою и по случайности и по глупости погибали люди. А на нём ни царапины. Шутки шутками, а невольно пацаны старались держаться ближе к нему, авось и их защитит неведомая сила, что Валеру защищала.

Начало >>Здесь
Отслужив, вернулся сержант Шумилин домой. С медалями, как и мечтал.
Обнял родных, утёр слёзы матери, высоко-высоко поднял сестрёнку. Наелся вдоволь беляшей и борща.
Не откладывая надолго, съездил к Косте. Друг, как истинный боец, держался, не раскисал, планировал поступать учиться. Пусть без ноги, зато живой. Правда, с Ритой так и не встретился, стеснялся. «Вот поставят протез, научусь ходить и приглашу на свидание» — пообещал он Валере. Выпили, за всех кто не вернулся, за всех кто ещё там. И долго молчали.
Вот уже месяц дома Валера, а на душе неспокойно.
— Мам, я обратно пойду, — осторожно начал он.
— Куда обратно, сын? — моментально заплакала мать.
— По контракту пойду. Я уже и в военкомат сходил, узнал, что к чему, перезвонить должны. Я же ничего, кроме как воевать не умею, и никак не пойму что мне здесь делать.
— Жить, сын, жить. Поступай учиться, иди на работу, водительские права получай. Но только не воевать, — завыла в голос мать — Ты знаешь, каково это — ждать месяцами письма? Как вздрагивать от телефонных звонков?
— Так я же часто писал!
— Писал, может, и часто, доходили редко. Представь, каково нам было без весточки. Отец микроинсульт перенёс, тебе не сообщили. Бабушка с давлением лежала.
— Мам, я же Заговорённый, меня так там называли. Мимо меня пули летели, даже осколком ни разу не задело.
— Валерка, не искушай судьбу. Я знаю, если ты вобьёшь себе в голову, не отступишься, но ты о нас подумай, сын.
— Не знаю, мама, не знаю что делать. Может воевать — это призвание моё?
— Так ты поживи без войны, раньше ведь жил, найдёшь другое применение себе, найдёшь другое призвание, девушку встретишь.
— Не знаю, мам, — повторял парень.
Умом понимал мать, но никак не мог избавиться от чувства, что не нужен он тут, бесполезный какой-то. Не то что там, в Чечне.
Всё сильнее крепла в нём мысль о службе по контракту. Парень поговорил с отцом, тот всё понял, только побледнел моментально.
Но тут слегла бабуля. Вот вроде вчера ходила бодрой, пирожки пекла, а сегодня встать не может. Позвала внука к себе, тихо еле слышно сказала:
— Валера, внучек, недолго мне осталось, пожила я своё.
— Ты чё, ба? Ты ещё молодая у меня.
— Не перебивай, тяжело мне говорить, но выслушай. Ты же знаешь я в бога не верю, всегда говорила, если б он был, не допустил бы такого на земле и фашистов и бомбы ядерные. А как ты в Чечню уехал, не могла остановиться, в церковь пошла, молилась постоянно. И вот сон мне привиделся, сам Господь приснился, говорит, вернётся твой внук, если душу за него отдашь. Я и поклялась, что отдам, но чтобы на тебе ни царапины не было. Только потом поняла, что не мог Господь такие дела творить. Не знаю, Валера, с кем я договорилась. Но как ты вернулся, я сразу почуяла — скоро за мной придут.
Валера слушал, а перед глазами тот сон и слова её: вернёшься ты, я договорилась. Бабушка продолжала:
Ждать также страшно, внучек…
— Не жалею я ни о чём, внучек. Я своё пожила, и если ради тебя свою жизнь отдать надо, так я отдам. Только об одном прошу: не ходи больше на войну. Твой дед воевал, я четыре года его ждала. На брата моего старшего похоронка пришла, на отца моего тоже, младший брат с контузией вернулся. Но они воевали за родину, от врага, от фашиста защищали родную землю. А за что вы воюете не знаю я. Если на Россию кто нападёт, так ты, не задумываясь, автомат хватай. А ежели, так как сейчас… Не знаю кому эта война нужна, но только вашими руками зло творят, — она тяжело вздохнула — Валера, знал бы ты как страшно ждать, месяцами ждать писем, когда ни спать ни есть нормально не можешь. Отец твой, не смотри что крепкий, как выпьет рюмашку, так слёзы льёт, волю чувствам даёт. А знаешь, как мы переживали, когда тебя в отпуск не пустили? Думали, пропал ты без вести, но сообщать не хотят. Даже Верочка плакала, ждала тебя каждый день. Ей бы с подружками играть, а она иной раз сядет у окна и сидит как старуха, тебя ждёт. Обещай, сынок, что не пойдёшь на войну. Ты свой долг стране честно отдал.
Валера молчал, только кусал губы и хрустел пальцами. Знал что, дав слово, не нарушит.
— Валера, я тебе это не для того говорю, чтобы ты виноватым себя чувствовал. Предложи мне ещё раз такое, я снова соглашусь. Просто хочу, чтобы жил ты, детей растил. В них ведь и моя кровь течёт и деда твоего. Покуда живы вы, живём и мы, не обрывай эту нить. Обещай, Валера.
— Обещаю, бабуль. Обещаю, возьму оружие только, если нападёт враг на Россию, — Валера крепко обнял бабулю, почувствовал какая она стала лёгкая, хрупкая.
— Спасибо, сынок. Я уйду спокойно. Всё было не зря.
— Бабуль, ну, может…
— Нет, внучек, устала я. Это когда желают долгих лет жизни, красиво звучит. А жизнь-то она сложная, многое пришлось пережить, не выдюжу больше. Будь что будет. Глядишь и Мишеньку встречу, там на небе. Будем вместе на правнуков смотреть.
Через неделю в квартире Шумилиных настойчиво затренькал телефон. Мать сразу поняла — из военкомата. Валера взял трубку, встал по стойке смирно, как будто на том конце его могли видеть. И чётко произнёс:
— Нет. Я не пойду. Я своё отвоевал.

А ещё через неделю на своих крепких плечах нёс гроб, провожая бабушку в последний путь…

Автор: Айгуль Шарипова