Отец, наоборот, ни без гордости узнавал в нём свои черты. И говорил, что с таким нравом парень в жизни не пропадёт.
Валерка второй ребёнок в многодетной семье Шумилиных. Вова, которого Валерка младше на два года, тихий ботаник. Так сложилось, что младший брат был защитником старшего. Во дворе Вовку обижать боялись, иначе придётся иметь дело с Валеркой.
Вера — младшая в семье. Милая девчушка на десяток лет младше, обожающая старшего брата. Он её и защекочет и на закорках покатает и втайне от матери научит, как отвечать одноклассникам, чтобы не смели за косички дёргать.
Отпраздновал Валера совершеннолетие и собрался в армию. Старший брат по состоянию здоровья медкомиссию не прошёл, чему был несказанно рад. А Валера, наоборот, спал и видел себя в военной форме. Отец служил, дед воевал, и он хочет пройти суровую школу жизни.
Мать переживала: неспокойно в стране. По новостям то и дело о волнениях в Чечне говорят. Бабушка вторила ей. Верочка, обнимая за шею, упрашивала брата не уезжать. Отец сказал: решай сам, ты мужик. А он ждал весеннего призыва. И в мае 1994 года пополнил ряды Вооружённых Сил Российской Федерации.
После распределения повезли ребят к месту прохождения военной службы. С ним вместе в артиллерийские войска попали ещё пятнадцать ребят из призыва.
С Костей Решетовым Валерка сдружился сразу. Внешне парни были похожи: крепко сложены, широкоплечие, одного роста. А вот по характеру разные: Валера громогласный хохотун, а Костя тихий юморист. Есть такие люди, вроде неприметные вначале, но умеющие в нужный момент вставить ёмкое острое словечко, так что все вначале замирают от неожиданности, а потом взрываются хохотом.
С юмором у парней был полный порядок, они прекрасно дополняли друг друга. И пока ехали в военную часть мечтали, как будут на пару в самоволку бегать.
В армии им нравилось. Всё чётко, строго, сурово. Командование изначально придерживалось политики службы без дедовщины, поэтому солдат держали в строгости, пресекая любые проявления неуставной власти. Конечно, она всё равно была, но далеко не такой страшной, как о ней рассказывали. В общем, с местом службы ребятам повезло.
И сослуживцы ему попались классные. Димон — гитарист, у него голос красивый, сильный. Иной раз и без гитары напевает так, что заслушаешься. Один раз после отбоя колыбельную спел. Пока звучала песня гробовая тишина в казарме стояла, как будто дышать перестали. Радик — приколист, такие шутки придумывает, и главное делает так, чтобы никто не обижался, но всем весело. Кирюха — по кличке Хомяк — всегда умудрялся надыбать что-то вкусненькое. Чем он умасливал поваров, неизвестно. Классные ребята! Особенно Костя, того Валерка вообще за брата считал, самый лучший друг, которого раньше не было у него.
В сентябре по казармам пошёл слух, что их готовят к забросу в Чечню. Напрямую, об этом никто не говорил, командование отвергало слухи. Но дыма без огня не бывает. Солдаты морально готовились к участию в военных действиях. Кто-то со страхом, кто-то с надеждой, что авось не коснётся. А Валера и Костя с мечтой о медалях.
— У моего деда Орден Красной Звезды! И я хочу, как дед, героем быть, — говорил Валера.
В декабре 94-го слухи подтвердились. И ребят отправили на войну.
В первые дни 1995 года, когда большинство соотечественников пьёт шампанское и доедает оливье, Шумилин Валера впервые принимал участие в бою. В настоящем, как небо над головой, настоящем бою.
На его глазах осколком зацепило Славку Русакова. Он заорал и этот крик раненого зверя, ещё долго преследовал Валеру.
Всего в крови принесли Димона Смирнова, ротного гитариста. Он смотрел на них, вернувшихся с боя, невидящим взглядом, а потом заплакал.
Не вернулся Роман Шестаков.
Мальчишки, только начавшие жить…
7 января Валере исполнилось 19 лет. Он отметил этот день в бою. Из всей роты никто не погиб, все вернулись хоть некоторые и на носилках . На нём самом ни царапины. О лучшем подарке он и не мечтал.
«Вот почему дед никогда не рассказывал о войне — думал Валера, вглядываясь в серое небо — Разве можно такое рассказать словами? И я никому не скажу, — и тут же добавлял сам себе — Если жив останусь.»
Шутить не хотелось, и друг его Костя затих. Всё чаще курили и молчали каждый о своём.
— Костян, у тебя девчонка-то есть?
— Неа. В соседнем дворе есть одна Рита, красивая, в параллельных классах учились. Нравится она мне и, кажется, я ей тоже. А подойти ссыкотно было, вот щас думаю — тормоз я. Даже на проводы не позвал, может, писала бы она мне, — вздохнул друг — Ну а у тебя есть кто?
— Тоже нет, я с девчонками только целовался, а больше и не успел. Дураком был, настойчивее надо было. Вдруг сдохну, так и не попробовав?
— Дураки мы с тобой, не жили нормально.
— Точняк.
И снова бои. Ранения, приказы, отступления, наступления, день, ночь — всё смешалось.
Война притупляет все чувства. Ночами Валерке снился родной дом, мама, тонкие руки сестрёнки и её слова: «Валерик, останься, не уезжай». И пирожки. Жареные беляши. Наваристый борщ. А проснётся утром, ничего вспомнить не может, только картинки, никаких чувств, как будто не с ним всё это было.
А однажды приснилась бабушка. Как раз перед боем. Смотрит на него нежно. По голове и щекам сухой рукой гладит и говорит тихо-тихо:
— Валерочка, всё хорошо будет. Ты не бойся. Твой дед Великую Отечественную прошёл, а в тебе кровь его течёт. И ты вернёшься, я договорилась, — и вздыхает сама тяжко, протяжно.
Валера вскочил с постели, а время два часа ночи всего. Подушка мокрая, сердце бешено колотится. Он пробует уснуть, а сон из головы не идёт, и слова бабушкины: «вернёшься ты, я договорилась», так и слышатся.
Написал письмо родным, просил бабуле привет передать. Расспрашивал о здоровье её. Через месяц ответ пришёл: здорова бабушка, только как он в Чечню ушёл, в религию ударилась, в церковь через день ходит. Улыбнулся парень, во даёт старушка!
12 июня 1995 года, лёжа под голубым небом, Валера и Костя разговаривали:
— Знаешь, о чём мечтаю? — жуя травинку, спросил Валера, — Мечтаю, чтобы ранило меня.
— Ты чё дурак? — выпучил глаза Костя.
— Не сильно, так слегка чтобы задело. Хочу лежать на чистых простынях, понимаешь? Чтобы вокруг не воняло по́том и грязными носками. Чтобы кругом всё чисто и я весь такой умытый. Чтобы медсестричка ставила мне капельницу, ну или перебинтовывала, а я ей в вырез халата заглядывал. Вот так отдохнул бы недельки две, и снова сюда.
— Не накаркай, придурок.
— Сам ты придурок, устал я. Хочу есть из чистой тарелки, чистыми руками.
— Сходи к ручью и помойся.
— Ну, ты же понял о чём я, Костян!
— Понял, только суеверный я стал, не хочу таких разговоров.
— Я заговорённый, 7 месяцев уже в Чечне, а на мне ни царапинки. Ты в медчасти дважды был, отдохнул, считай…
— Всё равно не говори так, Валерка, не накликай беду.
14 июня 1995 года Валера запомнил навсегда. Снова бой, на этот раз Шатой. Бой они выиграли, но для Кости, его лучшего друга, война завершилась.
Они наступали, и бой почти кончился, солдаты выполнили боевую задачу. Валера услышал страшный крик и сердцем почуял — Костя. Бросился туда. Друг катался по земле, держась за ногу. Вернее, за то, что от неё осталось.
— Терпи, Костян, терпи! — перетягивая ногу повыше раны, кричал Валера, — Я рядом, братан, я вытащу!
