На цепь не сажали, потому что он хорошо выполнял команды, Настя с ним ходила в сельский магазин, всегда говорила: «Рядом, Гром», а он идет рядом ни на сантиметр, не отходя от неё.
Грома в селе многие знали и любили, но всегда найдется недовольный человек, и это была соседка Насти и Егора, жила от них через дом, Зинка-сорока. Так называли её односельчане за её быстрый говор и сплетни: «ну прилетела сорока…»
Очень ей обидно стало, что какого-то пса соседи и односельчане так возвеличили, говорили о нем — умный, терпеливый, дружелюбный…
Возмущаться стала Зинка-сорока:
— Этот пес чуть не укусил мою дочку Верку, на цепь не сажают, то ли еще будет.
— Не может быть, Зина, — стала спорить с ней Настя, — Гром-умница, сам никогда не нападет первым, тем более на ребенка.
У них два сына — Мишка с Петькой, одному пять, другому четыре. Собака с детьми дружелюбна, да и Гром никогда один не ходит по улице, всегда с Егором или Настей. Зинку-сороку трудно было переубедить, она уже разнесла по селу эти слухи.
— Егор, жаль сажать Грома на цепь, но эта Зинка не успокоится, — муж тоже поддержал жену.
— Посиди немного на цепи, Гром, ну что делать, если такая соседка у нас, — уговаривал Егор пса, а тот склонив голову ушел в будку и не выходил два дня. Обиделся, даже к еде не прикасался.
Мишка с Петькой его уговаривали, Егор тоже, а Настя даже плакала:
— Из-за этой склочной и скандальной бабы погубим собаку.
Но что делать, Гром пока сидел на цепи, немного привык. Однажды Настя вышла из дома и увидела раскрытую настежь калитку, крикнула ребят, тишина.
— Ну сорванцы, выскочили опять без разрешения, наверное, на речку побежали и снова без разрешения.
— Тань, ты моих сорванцов не видела, — спросила она девчонку соседскую.
— Они с ребятами на речку побежали.
— Ох и получат они у меня, — не разрешала Настя своим сыновьям без присмотра в речку лезть, вода в ней холодная, течение быстрое.
Гром лаял все громче, Настя отстегнула карабин на его цепи и тот рванул к реке. Настя подбегая, увидела, ребята столпились на берегу, размахивали руками и кричали. А Гром бросился в воду и поплыл, там барахтался ребенок, который обнял пса на шею и поплыли обратно к берегу.
Подбежавшая Настя и следом за ней Зинка остолбенели, это была её дочка Вера. Зинка-сорока схватила пятилетнюю дочку и побежала с ней в здравпункт. Уже много односельчан собралось на берегу и кто прутом, а кто и подзатыльником, погнали своих детей с речки.
— Молодец, Громушка, молодец, — похвалила его Настя.
Все шли с речки, подъехал Егор на своем грузовике и выскочил:
— Уффф, Слава Богу, все живы, — он обнял своих. — А мне сказали, что ребенок утонул, а Гром спас. — С вами все нормально? Зачем на речку побежали, и опять без разрешения? А ты, Гром, молодец, спасатель.
Настя с детьми и Гром все забрались в кабину к Егору, доехали до дома, и тут подбежала Зинка. Упала на колени перед Громом и заголосила:
— Спасибо, тебе Громушка, — хватала его за лапы и обнимала за шею пса. — Спасибо тебе, если бы не ты, спасибо, что спас мою Верку, утонула бы ведь она…
Настя пыталась поднять Зинку-сороку, а та к ней бросилась в ноги:
— Настя, прости, это я тогда со зла наговорила про вашего Грома. Злилась, что вы к нему, как к человеку относитесь. А Гром-то ваш и правда особенный. На расстоянии беду учуял.
С тех пор Зина стала другим человеком, старалась не ссориться ни с кем и не скандалить, а если встречала Егора или Настю с Громом, протягивала ему руку: «Ну здравствуй, друг!» А дети теперь на речку ходили в сопровождении собаки, он лежал на берегу, положив голову на передние лапы и внимательно наблюдал за ребятами, водил глазами туда-сюда.
Теперь Грома знали все и уважали. Он и хозяина своего однажды спас. Дело было зимой, вечерами иногда уходил Егор к Аркадию, там собирались еще друзья-товарищи, потому что он жил один, раскатывали бутылку одну-другую. Хоть Егор часто не напивался, но жена каждый раз ругалась, когда он уходил из дома.
— Куда опять намылился? – ворчала Настя, — на улице мороз трескучий, а ему приспичило идти.
— Не ворчи ты, Настена, пойду пройдусь, навещу Арканю, — дружелюбно улыбался муж
— Знаю я, как навестишь, опять наберешься, смотри у меня…
Гром не пошел с ним, на улице мороз, он даже домой зашел и лежит у порога, видимо холодно в будке.
— Собака и то умнее тебя — проговорила вслед жена, — в такой мороз даже в будке не осталась ночевать. Долго не ходи, скоро ночь на дворе…
Настя проснулась от того, что Гром тянул с неё одеяло, поскуливая.
— На улицу приспичило тебе что ли, а этого еще нет, — говорила тихо она, открыла дверь, чтобы пес вышел, а он стоял на месте. Смотрел то на хозяйку, то на вешалку, то на дверь.
Что-то заставило её одеться, сунуть ноги в валенки и вместе с Громом выскочила на улицу, собака бросилась вперед. Вскоре Настя услышала лай, добежав до места, увидела на дороге скрючившегося мужа. Он лежал на дороге, засунув обе руки за пазуху и еле ворочал пьяным языком. Гром лизал его в лицо, прыгал вокруг, толкал носом. Настя взялась за ворот куртки, стала его тянуть, Гром тоже помогал. Так и дотянули до дома, еле-еле вошли в дом.
— Это ж надо так напиться, что не мог дотянуть до дома, — ворчала жена, Гром внимательно смотрел на них.
— Ой, Настена, а ты как тут, — немного придя в себя, забормотал муж.
Настя раздев мужа, натирала его тело водкой, разбавленной с водой и ругалась на чем свет стоит. Потом затащила на кровать, и он отключился. Гром тут же растянулся рядом у кровати, до утра не отходил от своего хозяина. Утром виновато смотрел на жену и на собаку.
— Насть, пить хочу, принеси, а…
— Ох, я тебе сейчас принесу, так принесу, — и войдя в спальню залепила оплеуху.
— Ты с дуба рухнула, что ли? Ты чего, — потирая щеку, спросил муж.
