-Твоя мама поедет отдыхать, а платить за это буду я? Как хорошо ты придумал, дорогой. Как ловко решил выбить из меня еще немного деньжат!

-Думай, что говоришь, когда дело касается моей мамы. Я же про твою…

Ссора прервалась громкой пощечиной. Юлия вылетела из кабинета и наткнулась на испуганную Марию Львовну.

-Прошу прощение, — тихо сказала Юлия и приосанилась, — пойдемте во двор, в беседку, лучше поговорим там! Чай не предлагаю, у меня просто мало времени для бесед…

Мария Львовна последовала за Юлей и украдкой оглянулась назад. Из кабинета вышел мужчина с горящей щекой.

«Видимо, муж Юли. Видимо, семейные ссоры», — подумала Мария Львовна.

-Ну, слушаю? Зачем вы приехали снова? — Юлия посмотрела на гостью, — письма матери я вам отдала. Что вы еще хотели и так настойчиво?

-Все дело в том, что она написала. Там просто про Толю, вашего дядю, про клад и…

-Послушайте, — Юлия резко посмотрела на Марию Львовну, — это наши семейные дела. Обсуждать их я не намерена. То, что мама хотела сказать, она сказала в этих письмах.

-Ладно, — тут же согласилась Мария Львовна, — но она ведь ездила в родной поселок, так? И… И что после этого случилось?

-Ездила. Вернулась задумчивой и загадочной. Потом слегла. На её хронические болячки наложились нервные. В итоге мамы не стало. Все!

-Но я…

-Простите, но вы чужая. Обсуждать что-то личное, делиться воспоминаниями с такими людьми у нас не принято. И уж тем более, я не стану рассказывать вам о том, что мне говорила мама. Это были наши личные беседы. Да и ко всему прочему, она мне не рассказывала ничего такого, что могло бы вас заинтересовать. Вы с ней дружили в детстве. Ну а то, что произошло потом, это совсем не ваше дело. Благодарю за визит, — Юлия поднялась и улыбнулась дежурной улыбкой, — водитель отвезет вас обратно.

Мария Львовна грустно кивнула. Юлия не стала отвечать на ее вопросы. Возможно, она вообще не в курсе истории с табором и монеткой, иначе бы не передала Марии Львовне письма с откровениями матери.

Женщина вернулась к себе и снова перечитала письма. Стало еще непонятнее.

-Дядя Витя нашел клад, одну монетку отдал Толику, об остальном доложил куда следует. Потом получил вознаграждение, переехал, открыл кооператив и зажил припеваючи. Его огромная семьи и по сей день ни в чем не нуждается. Только вот что-то тянуло Толика, а потом и Надю обратно в родной поселок, — задумчиво сказала себе Мария Львовна, — что именно? Смогу я самостоятельно в этом разобраться?

Женщина думала несколько дней, а потом приняла решение. Ей надо ехать в родные края. Путь не далекий. Управится за один день. Но что она будет искать там? Цыганский табор?

-Ну, встречу я их, дальше что? И почему я вдруг решила, что они до сих пор там живут? Столько лет прошло, поколение сменилось… Но! Но! Надя вернулась из поездки загадочной и задумчивой. Значит, что-то раскопала. Значит, и у меня получится… Поеду. Хочу все узнать.

***

В выходной день Мария Львовна сошла с пригородного автобуса напротив покосившейся вывески с названием родного поселка. Ностальгия нахлынула теплой волной. Женщина улыбнулась, вспоминая детство и юность, родителей, Надюшку и Толика, знакомство с мужем.

-За годы тут все изменилось, — Мария Львовна медленно двинулась в сторону домов, — будто бы я совсем не тут выросла.

Новые деревья, новые дома, магазины, люди, лица. Поселок разросся, стал похож на небольшой провинциальный городок.

-Хорошо, что не пришел в запустение, — снова улыбнулась женщина и остановилась.

А куда ей идти? К своему прежнему дому, а он стоит еще?

Мария Львовна напрягла память. Она не могла вспомнить даже название улицы. Но точно помнит, что рядом была старая водонапорная башня, возле которой жили шикарные, толстенькие и блестящие лягушки. Растерянная женщина огляделась.

-Башня, наверняка, уже разрушилась. Ее не увидеть издали… Спросить бы у кого-то.

Вдруг на глаза ей попалась стайка детишек. Чумазые, темненькие.

-Цыгане, — одними губами прошептала женщина.

Один мальчишка заинтересовался незнакомкой и смело направился к ней.

-Дай монетку!

Мария Львовна покрепче прижала к себе сумку, в кармане которой были письма от Нади. Потом достала из кармана пару монет и протянула их мальчику. И тут к ней подбежала все компания детей.

-Денежку получит каждый. А вы мне подскажите дорогу… Мне нужна старая водонапорная башня. Куда идти?

Дети затихли и переглянулись.

-Тебе туда зачем? – спросил тот самый бойкий мальчишка.

-Я жила там когда-то. Хочу взглянуть на родной дом.

-Мы сейчас там живем. Это наш дом. Если бабушка позволит, то тебе можно будет пройти… К ней уже приходила такая, как ты… Давно… Ее она пустила, значит, тебе тоже повезет.

Мария Львовна крепче прижала к себе сумочку и оглядела детей. Интересно получается, табор живет на том самом месте, где когда-то жили две дружные семьи. И которые, скорее всего, рассорились из-за цыган.

-Ведите! – решительно сказала Мария Львовна, подумав, что ей не угрожает опасность.

Детишки двинулись вперед, ведя за собой женщину. Очень скоро она оказалась у своего бывшего дома. Когда Мария Львовна продавала его, он выглядел свежее и красивее. Сейчас это была полуразрушенная и покосившаяся халупа. Вряд ли цыгане купили этот участок. Скорее всего просто заняли пустующее здание. А местным и дела нет до этого. Забор, что когда-то разделял владения семьи Маши и Нади, снесли. Теперь огромная территория была местом под большой цыганский табор.

Когда компания подошла к дырявым воротам, их встретила молодая женщина.

-Ты кто? Что нужно? – бесцеремонно спросила она Марию Львовну.

-Я жила здесь когда-то. А сейчас просто гуляю по памятным местам, — спокойно ответила та.

-Жила? – цыганка подняла одну бровь, — много вас таких тут ходит, что жили когда-то тут… Ай, за мной иди!

Мария Львовна прижала к гpyди сумочку и вошла на участок. Тут не было огорода, клумб. Просто территория с вытоптанной травой. Тут и там шныряют дети. Взрослые смотрят исподлобья, недоверчиво. Однако никто не спрашивает, зачем к ним в табор пришла чужая женщина.

Мария Львовна старалась не пялиться вокруг, чтобы лишний раз не раздражать хозяев. А молодая цыганка все шла вперед. За домом, там, где раньше был огород, теперь горел огромный костер. Вокруг него сидели женщины.

Когда к ним приблизилась Мария Львовна, все с интересом осмотрели ее. Лишь одна, самая старая цыганка, даже не подняла головы.

-Ой авэл, — сказала молодая цыганка, — она пришла.

Только после этого старуха обратила внимание на гостью. Мария Львовна ахнула! Она знает ее. Она ее помнит! И Надя помнила. Даже в письме писала о цыганке с большой родинкой на щеке. Неужели эта та самая, которая была в таборе в тот день, когда ребятишки решили поиграть с местной детворой?

-Си кадо чачимаса вой? – старуха внимательно посмотрела на Марию Львовну, — это точно она?

-О жИла айко… Она жила здесь… Может, я прогоню ее! Нечего с ней говорить, я ей не доверяю, — молодая цыганка нагло посмотрела на Марию Львовну.

-Она останется. И узнает то, ради чего приехала, — старуха махнула рукой, давая понять остальным, что хочет поговорить с гостьей наедине.

Наконец у костра остались старуха и Мария Львовна.

-Здравствуйте, – тихо сказала Мария Львовна, — я просто гуляю по памятным местам. Мое детство тут прошло, в этом доме. А вот в том жили мои друзья…

-Надежда и Анатолий, — закончила старуха.

-Откуда вы знаете?

-Надежда приезжала. Обещала мне кое-что. Но теперь уже не выполнит. Нет ее, ведь так?

Мария Львовна кивнула и замолчала, не зная, что спросить, как начать разговор и с какой стороны подойти к запутанному клубку.

-Садись рядом, женщина, поближе к огню, — вздохнула старуха, — не бойся. Тут тебя никто не обидит.

-Вы навели на наши семьи рассорку, чтобы поселиться в наших домах? – без предисловий спросила Мария Львовна.

Старуха хрипло рассмеялась. Успокоившись, она покачала головой и подкинула веток в огонь.

-Нет. Это место стало нашим случайно. Мы раньше ютились на краю селения, в хибарах без окон. Потом перебрались к старой водонапорной башне. Крыша над головой была и слава Богу. Ну а потом это место опустело. Перешли сюда.

-Я думала, вы народ кочевой.

-Так и есть. Но сейчас уйти не можем.

-Почему?

-Нашу вещь забрал чужак. И пока она не вернется к нам, уйти нельзя, — старуха внимательно посмотрела на Марию Львовну, — твоя подруга обещала эту вещь отдать. Но не сделала этого. Понимаю, сложно расстаться с тем, что считаешь своим. Так что я на нее не в обиде.

-Что за вещь? – Мария Львовна напряглась, кажется, разгадка тайны совсем близко.

-Как-то давно, в тот год, когда мы появились в этом поселке, к нам в табор пришли трое местных детей. Они играли с нашими, веселились, бегали повсюду… А потом, как табору пришло время уходить, я сильно заболела. Пришлось остаться. Лечили меня долго, лекарка наша голову сломала, как бы меня на ноги поставить. Вот тогда-то и поняли, что всему виной пропажа… Идем за мной, не бойся. Я просто хочу тебе кое-что показать.

Старуха тяжело поднялась и, согнувшись в три погибели, повела Мария Львовну в дом. Женщина печально оглядела стены, в которых прошло ее детство. Сейчас, конечно, тут вовсе не ее дом. Но она прекрасно помнила, как завтракала вместе с родителями на кухне, у окна, там, где и сейчас стоит добротный стол.

-Ляля, авай сундук, — крикнула старуха и скоро вышла уже знакомая Марии Львовне молодая цыганка с металлическим сундуком.

Она поставила его на стол, недобро посмотрела на гостью и снова удалилась. Старуха достала ключ, который висел у нее на шее и открыла замочек.

-Гляди, — цыганка продемонстрировала то, что лежало внутри.

Пятнадцать-двадцать монет. Простых металлических кругляшков. Они были похожи на ту, которая лежала в письме Нади. Старуха достала из сундука монетку. На одной стороне у нее была подкова, а на другой лепесток.

-Это наш табор, — тихо сказала цыганка, — у каждого своя роль, своя монетка. Кто-то лечит травами, кто-то общается с животными… Смотри, тут конь… Кто-то учит детей, гляди, на монете ладонь… Кто-то готовит, вот и котелок… Кто-то разговаривает с огнем.

Цыганка достала монету, которая была в точности такой, которой владела Надя. На одной стороне подкова, а на другой костер. Мария Львовна испуганно посмотрела на цыганку и крепче прижала к себе сумку.

«Эта старуха, кажется, все про меня поняла. Она знает, что у меня в сумке. Она все знает! Что мне делать? Бежать?»

***

-Она пришла без приглашения, чувствует себя в нашем доме, как в своем! А ты гостеприимство показываешь, семейные секреты рассказываешь. Зачем? Давай я прогоню ее!

-Молчи! И скройся. Покажешься, когда я позову. И не смей голос повышать, когда со мной разговариваешь!

Старуха злобно посмотрела на внезапно появившуюся Лялю. Та, шепча что-то под нос, ушла. Мария Львовна занервничала. Стало неуютно, тревожно. Ей здесь не рады. Она тут чужая. Надо уйти! Но разгадка так близка! Вот и старая цыганка показала ей сундук с монетами. Она достала оттуда точно такую, какая лежит в одном из писем Нади. Они полностью идентичные.

-Эта монета моя, — продолжила старуха, перекладывая монету с костром из одной руки в другую, — на одной стороне подкова, а на другой цыганский костер… Я разговариваю с огнем. И когда мою первую монету забрали, я слегла. И пока мы не обнаружили пропажу, и я не сделала себе новую монетку, вот эту, я не поправилась.

-Что это значит? Что это за монеты? Они что… ваши обереги? – Мария Львовна напряженно смотрела то на старуху, то на сундук.

-Да. Когда ребенок подрастает, он делает себе монетку, кладет ее в сундук. Это не сокровища, не богатства. Это символ нашей сплоченности. Это – табор. Это – мы. Мы едины, и мы всегда вместе. Никто не сможет зайти к нам и остаться, ведь в сундуке нет его монеты. А значит, не жить чужаку среди нас. Эти обереги даруют удачу каждому из нас и всему табору. Это – наше сердце, наша… Родина… Там, где этот сундук, там мы. Там, где монеты, наш дом.

-Вашу монету забрали, — тихо сказала Мария Львовна, — поэтому вы наслали неудачи на…

-Нет, — снова рассмеялась цыганка, — мы никому не причиняем зла. Мы мирные. Мы не желаем кому-то плохого. И монета не принесет зла. Наоборот, она делает семью сплоченной, крепкой… Как цыганский табор, где не место чужакам.

Мария Львовна вспомнила Юлию, дочь Нади. Вспомнила, как та настороженно и резко общалась, как указывала Марии Львовне на то, что она чужая.

-Каждая монетка в этом сундуке особенная. Она собирает вокруг себя, дает удачу, раскрывает таланты, усиливает их. Если кто-то завладеет такой, то он будет счастлив. Оберег все-таки. И не важно, как она попадет в чужие руки. Это не имеет значение, — старуха сложила все монетки в сундук и закрыла его, — но вот если табор лишится своего, то ему придется не сладко… Во-первых, не уйти ему с того места, где он сейчас стоит. Во-вторых, появляется брешь, дырка… А через нее могут всякие залезть и вылезти. Наши дети, внуки, молодежь разбредается, уходит, знакомства заводят с местными, дела у них общие появляются. Понимаешь?

Мария Львовна кивнула. Именно поэтому кочевой народ осел в этом поселке. И табор стал более лояльным к чужакам, стал считать их почти своими, соседями, возможно, приятелями.

-Но подождите! Как, как мы могли украсть вашу монетку? Мы же один раз были у вас, — спросила Мария Львовна, — неужели Толик мог это сделать?

-Мальчишка, — кивнула головой старуха, – играл, бегал… Увидел сундук, открыл его… раньше дети наши часто монетки перебирали, может кто и забыл запереть сундук. Взял одну, повертел, повертел в руках, да и сунул в карман. А может, кто спугнул его… Может, не со зла…

-Он вам так сказал? – Мария Львовна опустила глаза.

-Нет. Я уже потом, как поправилась, на ноги встала, у огня спросила, он мне сказал, кто монетку присвоил. Даже ходила к дому, просила вернуть. Но отец мальчика меня прогнал. Он ведь не знал, что сын натворил. А сам Толик уже бы и не вернул… Знаю, знаю, эта вещь особенная, она сразу корни пускает там, где лежит. Такую связь просто не разбить, не разрубить. Тот, у кого монетка, считает ее своей собственной и не отдаст ее обратно.

Мария Львовна вздохнула. Получается, Толик украл монетку и никому об этом не сказал. А она сильно объединила семью, именно поэтому отец Нади и Толика поругался с семейством Маши. Чужаки ведь. Ну а магическая сила цыганского оберега помогла, принесла удачу, деньги. Может благодаря тому, что монетка была в руках Толика, его отец клад нашел.

-Толя в конце своей жизни монетку передал сестре, Наде. Но не сказал, что она ваша.

-Да-да. Надя приезжала ко мне и все это рассказывала. Я знаю, что он не открыл ей правду. Боялся, наверное, стыдился. Но монету все же передал. Это далось ему легко, ведь Надя – семья. А уже после того, как монетка перешла из его рук в другие, то связь Толи с оберегом чуть ослабла и он сестру отправлял сюда.

Мария Львовна кивнула. Она хорошо помнила из писем Нади, что Толик просил сестру приехать в родной поселок. Совесть мучала или он хотел, чтобы Надя сама докопалась до правды и вернула монету истинным владельцам.

-Твоей подруге я рассказала все тоже самое, что и тебе. Она плакала, просила прощение. Обещала, что монету вернет. Сказала, что приедет еще раз… Ждала ее… А потом я с огнем поговорила. Он сказал, что Надя не приедет. Сказал, что она передумала, не хотела отдавать обратно оберег. Твоя подруга думала, что на нем держится все ее семья. Именно из-за него узы крепкие. И даже те, кто вошел в эту семью, например, мужья и жены детей, они выбирались очень тщательно и основательно. Просто так подобные союзы не разрушаются.

Мария Львовна снова вспомнила Юлию и ту ссору, которую она застала, приехав второй раз в большой особняк. Получается, что брак стал трещать по швам, как только монетка из семейного гнезда перекочевала к Марии Львовне.

-Монета приросла к твоей подруге. Она решила ее не отдавать. Ее выбор. Ее решение. Чем дольше ты владеешь оберегом, тем сильнее связь, — цыганка сурово посмотрела на Марию Львовну.

Та напрягла память. Если верить датам на письмах Нади, то с момента, как она получила монетку от брата до то, как приехала в родной поселок, прошло чуть больше года. Ее подруга держала монетку при себе слишком долго, чтобы легко расстаться с ней.

-Они болели. И Толик, и Надя. Не спроста, — Мария Львовна с вызовом посмотрела на старуху.

Женщина просто не верила, что такие люди просто отпустят обиду. Наверняка, цыганка, которая умеет разговаривать с огнем, навела порчу и болезни.

-Это не наших рук дело, — мотнула головой старуха, – мы не вмешиваемся в высшие планы. Если суждено было нам лишиться оберега, значит, так и должно быть. И обиду мы не держим. Хранители наши справедливые и могущественные. Если они решат, что кто-то должен понести наказание, то так и будет. Только сделают они это сами. Высший суд. Не человеческий.

-А если монетка к вам вернется, то что? – подумав, спросила Мария Львовна.

-Каждый останется при своем. Наш табор залатает брешь и двинется дальше, если так на совете решат. Главное, что наше будет у нас.

Мария Львовна молчала. Сейчас или никогда. Если она не отдаст монету цыганке, то потом может не захотеть делать этого, ведь появится связь.

«Семья моя станет единой. Дети, что живут в других городах, потянутся ко мне. Мужа не вернуть с того света, конечно. Но я буду постоянно видеть близких мне людей. Плохо? Я многого хочу? Но… Имею ли право?»

Мария Львовна медленно выдохнула и полезла в сумочку. Она достала письма Нади и выудила из одного монетку.

-Это ваша монета. Надя писала мне письма, но не отправляла. Монетку она сохранила в одном из них. Письма попали ко мне случайно. Раз теперь они мои, то и монета моя. И я ее вам возвращаю.

Старуха с улыбкой взяла в руки монетку. Она ласково поводила пальцами по изображению костра и снова открыла сундук. С металлическим лязгом оберег упал на остальные.

-Спасибо тебе. Ты вернула монету туда, где она должна быть, вернула ее в табор. Ну а я… Что же, в сундуке теперь две моих монеты, значит, проживу в два раза дольше.

-Надеюсь, я сделала все правильно, — Мария Львовна продолжала сомневаться.

Возможно, оберег следовало отдать Юлии, чтобы сохранить их семью. Что теперь с ними будет? А ведь целая улица заселена родственниками. Рассорятся теперь или смогут сохранить узы?

-Ты сделала все правильно. Поступила мудро и справедливо. За это я хочу тебя отблагодарить. Идем на улицу!.. Ляля, авай чугунко!

Появилась молодая цыганка, в ее руках был чугунный котелок. Она молча отдала его старухе, виновато глянув на Марию Львовну.

-Не обижайся на Лялю. Она злилась за то, что ты отвлекаешь меня от дел. Думала, что ты такая же, как и твоя подруга… но Ляля уже знает, что монета вернулась в сундук. Однако извиняться не станет. Гордая она девка! — усмехнулась цыганка.

Старуха вышла на улицу и повела Марию Львовну к горящему костру.

Пламя, за которым никто не следил, рвалось вверх. Но, кажется, старая цыганка знала, что огонь не причинит вреда никому. Как только она приблизилась, языки костра немного затихли. А потом и вовсе стухли. Теперь костер просто медленно тлел, ярко-красные угли то загорались, то тухли, будто подмигивая старой цыганке.

Она открыла чугунок и взяла в руки маленький металлический совок. Им цыганка набрала пепел и высыпала в котелок. Набрав полный чугунок, старуха протянула его Марии Львовне.

-Пепел цыганского костра. Соберет вокруг себя, обогреет тело и душу, растопит сердца. Убережет от холодных и черствых, оставит радом только тех, кто по-настоящему любит и ценит. Защитит от плохого и подсветит всему хорошему, чтобы оно знало, куда идти… Тут много. Тебе хватит. Детишкам дай своим. Поделись с близкими, — цыганка улыбнулась, — бери, не бойся. Мой костер не злой. Он теплый, нежный.

-Спасибо, — расплылась Мария Львовна в улыбке, не ожидая получить такой подарок, — это что, чудесный пепел? Его нужно хранить, да?

-Да. Там, где он окажется, всегда будет добро и благость. А теперь иди, женщина. Спасибо тебе!

***

Мария Львовна, выпрямившись, сидела в роскошной гостиной. Она слышала, как Юлия разговаривает с кем-то по телефону. Ругается. Наверное, в семье проблемы.

Дверь кабинете резко отворилась, и взъерошенная женщина медленно вышла оттуда. Она тяжело вздохнула и села на краешек дивана.

-Здравствуйте, Мария Львовна, — тихо сказала Юлия, — чай, освежающий лимонад? Или вoдky?

-Лучше чай, — женщина с тревогой посмотрела на хозяйку, ей, видимо, требовалось выпить что-то покрепче, — Юлия, я хотела вам сказать спасибо за то, что передали мне письма вашей матери. Это очень ценно для меня. Очень важно. Знаете, я не так давно ездила в родной поселок. По следам Надюши.

-Да-да, мама была там, я помню, — кивнула головой женщина.

-Так вот. Я была на том самом месте, где стоял дом Нади и Толи. Представляете, хозяева были так любезны, что даже пустили меня туда, — улыбнулась Мария Львовна.

-Правда? И что? Там все изменилось? – спросила Юлия.

Мария Львовна кивнула. И вдруг подумала о том, как сильно изменилась Юлия. Раньше она бы не стала разговаривать с чужой для себя женщиной, не стала бы угощать ее чаем.

-Изменилось. Там все изменилось. В своем доме я тоже была… Знаете, будто вернулась в прошлое. Столько воспоминаний!

-Расскажите, — улыбнулась Юлия и уперлась щекой о руку.

-Я вам кое-что привезла оттуда. Это пепел… О, не хмурьтесь. Пепел от большого и жаркого костра, вокруг которого собираются хорошие люди. Ну а так как их дом на месте дома вашей матери, то это вам!

Мария Львовна достала из сумки стеклянную, узорчатую бутылку и протянула ее Юлии. Оставьте ее в комнате Нади. Это часть ее детства.

-Хорошо, — Юлия с улыбкой пожала плечами.

ПРОШЛО ДВА ГОДА

-Мария Львовна, где же вы ходите! – Юлия, в обнимку с мужем, встречала дорогую гостью у себя в особняке, — располагайтесь, пожалуйста, на веранде, сейчас закуску принесут… Вы как? Как дети? Рассказывайте!

Мария Львовна с улыбкой посмотрела на счастливую дочь своей подруги и даже зажмурилась от удовольствия. Как хорошо все-таки все сложилось. Пепел цыганского костра не позволил распасться семье Юлии. Он собрал вокруг Марии Львовны всех ее детей и внуков. А еще произошло объединение двух семей, которые когда-то пошли разными дорожками.

Теперь Мария Львовна была желанной гостьей в доме Юлии. Они с дочерью Нади могли предаваться воспоминаниям за долгими, задушевными беседам.

Автор: Что-то не то