… Мария Тимофеевна легла поздно. Убрав на кухне и уложив девочек, она долго еще сидела в темноте, вспоминая, как Таня ребенком постоянно притаскивала в дом котят и щенков, однажды приволокла в капюшоне подбитую ворону, сама выхаживала, сама кормила. Жалела всех… Но то были животные, они и так никому не нужны, а люди – другое дело, с ними так нельзя… Они всегда чьи–то… Чья же эта Наташа? Тане виднее, наверное… А всё же хорошо, что Наташенька приехала… Как–то интереснее стало, а то Валька с бабушкой разговаривает редко, пропадает где–то, не слушается…

… Валя, лежа на раскладушке, слушала, как дышит во сне Наталья, как что–то бормочет. Это было необычно – быть в комнате не одной. Раньше с Валей спала бабушка, но это было совсем по–другому. Мария Тимофеевна тяжело дышала, кашляла, ворочалась, а Натка спала тихонько, легко, воздушно… Валя никому никогда не говорила, но до смерти боялась темноты. Она всегда боялась ночью встать, пойти, например, в туалет, терпела до утра… А с Наташей не страшно совсем! Хорошо, что эта лысенькая девочка тут появилась…

Утром Татьяна проснулась рано, осторожно встала и только тут заметила рядом с собой под одеялом Наташу. Та, вытянувшись в струнку, спала, уткнувшись в стену лбом.

— Ночью пришла, — извиняющимся тоном прошептала Мария Тимофеевна. — Я ей говорила, чтобы со мной легла, но она даже не слушала, к тебе юркнула, и всё.

— Ладно, ничего. Уеду, ты уж приглядывай за ней, ладно?

Мария Тимофеевна кивнула…

После обеда Татьяна села в машину и укатила по делам. На кухонном столе она оставила деньги и пакет с вещами для Наташи.

Девочка уже немного освоилась в квартире. Стесняясь своей стриженой головки, она нацепила Валину кепку и сидела у окошка, глядя на улицу.

— Детка, отойди, не надо, продует же! — тянула ее за руку Мария Тимофеевна, но Наталья упиралась.

— Нет, пусти, баба Маша! Я маму жду, мама приедет, а я ей из окошка помашу!

Мария Тимофеевна, всплеснув руками, только качала головой. Какая уж тут теперь мама…

— Ты что! А ну–ка отдай! — влетевшая в квартиру Валька кинулась к девочке, сорвала с ее головы кепку, хотела отругать, чтобы не брала чужого, но осеклась, видя, как Наташа стыдливо прикрывает лысую голову рукой.

— Я только пока не отрастут… — оправдывалась Натка.

— Ладно, носи, дарю! — смилостивилась Валентина. — Горе ты наше!

А «горе» между тем пробиралось на кухню и сидело тихонько, наблюдая, как Мария Тимофеевна готовит обед, как орудует ножом, кромсая капусту или чистит большую, ровненькую морковку.

— Кусочек! Дай малюююсенький кусочек, а? — подходила Ната то и дело к столу и протягивала руку.

— Ну, попрошайка! Ну сколько же в тебя влезает! — смеялась баба Маша и клала в ладошку угощение.

— Спасибо, баба Маша, — девочка кивала и улыбалась.

Мария Тимофеевна даже как–то воспряла, жизнь стала более живой, насыщенной. Вытащили с антресолей старые детские книжки, Мария Тимофеевна вспомнила, как учила Валю читать, стала потихоньку заниматься и с Наташей. Та уже знала буквы, слоги растягивала, точно пробуя на вкус. Наталья любила петь. Тоненько тянула: «Под крылом самолета о чем–то поёт…» или «Жила зима в избушке…», а если думала, что ее никто не видит, принималась танцевать, кружиться по комнате, а потом застывала, будто увидев кого…

Потом к танцам стала присоединяться Мария Тимофеевна, размахивала платочком, пела, смеясь и щекоча свою новую внучку. Хорошо!..

Валентина стала удивительно рано возвращаться из школы, прибегала к обеду, демонстративно раскладывала учебники на столе в комнате, начинала делать уроки. Наташа стояла рядом, то карандаш подаст, то ручку, то учебник из рюкзака достанет, какой Валька велела.

— Наташ, не мешай Валюше! — для порядка встревала Мария Тимофеевна, но девочки только отмахивались, мол, не мешай, бабушка, некогда нам на тебя внимание обращать!

Татьяна вернулась домой угрюмая, тихая.

— Что–то не так, дочка? А у нас всё хорошо, девчонки как две сестрички теперь, Валентина Натку строит, конечно, но та не в обиде… Так что стряслось? — Мария Тимофеевна поставила перед Таней тарелку с супом, отрезала хлеба.

Татьяна пожала плечами, равнодушно отодвинула еду.

— Извини, мам, что–то не хочется… Устала…

— А мало ли, устала, есть–то надо! Давай–давай! И отдохни ты хоть недельку!

Таня, погладив мать по руке, кивнула на стул напротив:

— Сядь, мам. Просто посиди со мной, соскучилась я… О, Натка! Чего ты там топчешься, заходи. Смотри, какую я тебе шапочку привезла!

Наташа взяла из рук женщины подарок, кивнула, а потом тихо спросила:

— Когда мама за мной приедет?

Татьяна испуганно глянула на мать, та вскочила, стала судорожно что–то искать в шкафчиках, вынула тарелку, усадила Наташу, велела тоже обедать.

— Наташа, ну что ты время тянешь?! Сейчас Валя придёт, уроки делать будете! Скорее ешь!

Девочка упрямо сложила руки на столе.

— Где мама? Тётя Таня, ты же обещала, что мама приедет! Ты говорила, что скоро!

Она вскочила, бросила на пол ложку, вызывающе посмотрела на Татьяну и убежала в комнату.

— Надо сказать ей, Таня… Она же будет ждать… — прошептала Мария Тимофеевна.

— Я не могу, мама. Представь, что ты бы Вальке… Что сама бы видела, как я там, на полу лежу, и потом Валентине сказала… Я не знаю, как это делается, мам! Она маленькая, пусть подрастет что ли!

— Таня… К нам приходила какая–то женщина, она интересовалась, не живет ли у нас девочка. Мне кажется, Наташу ищут! Таня, иди в милицию, расскажи всё. Ну что может случиться?!

— Но как узнали, что Натка у нас? Вы ходили гулять?

— Нет, ты же не велела… Я не знаю…

— Валька! Она проболталась! Свистушка!

Валентина рвалась в свою комнату, но умная Наташа уже знала, как закрыть дверь на замок.

— Мама! Она меня не пускает! Мама, пусть она откроет!

Таня подергала дверь, стала упрашивать Наташу, уговаривать, врать, что мама приедет, надо только подождать, что сейчас они сядут и напишут маме письмо, а Натка пусть нарисует картинку и…

— Ты врёшь, — дверь распахнулась, девочка стояла прямая и бледная. — Мама же умерла, да? Поэтому ты ее оттуда не забрала? Ты бросила маму, потому что она неживая была. Да?

Валя испуганно смотрела на Татьяну, та только кивнула.

— Верни меня папе! Верни меня обратно папе! — закричала Наташа. — Я хочу к папе!

Мария Тимофеевна крепко держала Нату, пока та не успокоилась.

— Мама, ты отдашь её? Не отдавай! Пусть Наташа останется с нами! — уговаривала Валя, но мать только зло посмотрела на неё.

— Это ты проговорилась, ты виновата! Из–за тебя ребенок попадет в детский дом! — процедила сквозь зубы Татьяна.

Валю как будто по лицу ударили. Щеки залило краской, девчонка часто– часто задышала.

— Нет, мамочка! Нет, пожалуйста! Я не говорила! Я только Ирке сказала, но она же обещала молчать! Наташа, не бойся, мы тебя спрячем, мы…

Дверной звонок заставил ее замолчать. Наташа прижалась к бабе Маше, Татьяна выпрямилась, сжала кулаки.

— Таня, надо открыть! Они же всё равно знают, что мы дома! — прошептала Мария Тимофеевна.

— Наташа, иди в комнату к Вальке, и сидите там, пока я не разрешу выходить, понятно? Играем в прятки, поняла?

Валя потащила девочку за собой, велела ей лечь в кровать и накрыться одеялом с головой.

Татьяна подошла к двери посмотрела в «глазок».

— Таня, я знаю, что ты там! Открой! Это Александр, — услышала она мужской голос. Тот самый мужчина, которого она видела в доме, когда приехала к Юле и увезла Наташу, тот, что с ружьём. — Татьяна, верните мне дочь! Я не уйду, пока Наташа не будет со мной!

— Уходи! Жену сгубил, теперь за дочку принялся? — крикнула Таня. — Не получишь ты ребенка, так и знай!

— Татьяна, неудобно кричать через дверь, но ты всё неправильно поняла! Ты сядешь за похищение ребенка!

Женщина хотела что–то ответить, но тут из комнаты пулей выскочила Наташка, рванулась к двери, стала дергать ручку, кричать и звать отца.

Саша услышал, ногами пнул старую, крашеную в коричневый цвет деревянную дверь с той стороны.

Таня оттаскивала ребенка, но Натка кусалась, царапалась и визжала. Тётю Таню она любила, но, если выбирать между ней и отцом – выбирала его.

— Наташа! Как же так! Этот человек бил тебя, он же злой! А ты к нему вернуться хочешь?! — удивилась Мария Тимофеевна. — Таня! Я вызываю милицию!

Александр с разбегу выбил–таки дверь, она упала на пол в прихожей, больно ударив Таню по ноге.

— Всё, хватит! Ну не надо кричать, тут я, тут! — Саша обнял приникшую к нему Наташу. — Натка, поехали домой, ты соскучилась? И мама скоро поправится.

Девочка кивнула.

— И я соскучился. Пора домой, детка…

Татьяна, схватив лопатку для обуви, выставила ее вперед и прошептала:

— Какая мама?! Я сама видела, что ты с ней сделал! Сядешь, я тебе обещаю, что ты сядешь! Наташ, отойди, уйди от него, я сказала!

Она схватила девочку за руку, но Александр оттолкнул Таню, грубо, решительно.

— Я жену и пальцем не трогал… Ну, не тогда во всяком случае. Она в больнице. Сама виновата, какие–то цацки продавала, оказалось, что сбывала краденое… То ли не тому продала, то ли вообще подсунула подделку, я так и не понял, но получила за свои грехи от своих же подельников… Таня! Ну что ты так на меня смотришь?! Я не монстр, я обычный человек!

— А Наташа? Почему она была такая грязная, избитая спинка, вши? Извините, но я сомневаюсь, что вы хороший отец! — выступила вперед Мария Тимофеевна.

— Юля сама била ребенка… Она тогда исчезла на неделю, потом вернулась. А я… Я… — Александр запнулся, — я пил тогда страшно, не помню, где обретался… Когда пришёл, Наташа уже была в таком состоянии, она все к матери рвалась, ну я и запер её в сарае, вызвал Скорую… А ты явилась не очень вовремя, Таня… Я жену и пальцем не тронул. До меня кто–то постарался… Соседи сказали, какая–то машина приезжала, двое мужчин к Юле часто захаживали. Милиция их ищет…

Таня, прислонившись к стене, слушала, а потом тихо спросила:

— Юлю посадят? Я ее совсем с другой стороны видела… Обманулась…

— Жизнь Юльку поломала, ну и я тоже не помог… — пожал плечами Саша.

— Почему я должна тебе верить? — нахмурилась Татьяна.

— Потому что иначе ты сядешь за похищение ребенка. Такой ответ тебя устраивает?

— Нет. А должен?

— Не знаю.

— Наташа, — сев на корточки, вкрадчиво погладила Татьяна девочку по плечу, — скажи, тогда, до сарая, к маме приходил папа или кто–то еще?

— Гости у мамы были… Я во дворе с собакой играла, — тихо ответила Натка и отвернулась…

…Валентина, стоя у окна, смотрела, как уходит по двору Наташа. Валька собрала ей целый рюкзак ручек, карандашей, старых раскрасок и книг, еще положила одежду и игрушки. С Наташей из их дома уходило что–то светлое, наивно–доброе. И опять придётся одной спать в комнате…

— Ну у тебя и приданого! — покачал головой Саша. — Всего ничего пожила, а обросла барахлом!

— Мы можем вас навещать? — спросила Мария Тимофеевна.

— Боюсь, что нет. Мне дали работу в родном городе, Наташа будет жить с моими родителями, я – работать. Наладится всё! — уверенно подмигнул дочке мужчина.

— Жалко…

Мария Тимофеевна вздохнула…

— Время–то какое, Таня… И не разберешь, кто хороший, кто плохой… Всех перекрутило, наизнанку вывернуло… — сказала баба Маша, обняв Татьяну…

— Ничего, мама, ничего! Пройдет и это, Валю бы только на ноги поставить!..

Наташка с ее пением и кружением по комнате вечерами еще долго снилась Марии Тимофеевне. Тогда она плакала во сне, расчувствовавшись, а утром целовала растрёпанную макушку Валентины…

…Мария Тимофеевна шла по тротуару. Сегодня крестили Валькиного сыночка, Иванушку. Родители–то сами всего этого не хотели, но Мария Тимофеевна настояла, чтобы Бог младенца берег, чтобы крестные были – если что, воспитают!

— Баба Маша! Баба Маша! — услышала старушка женский голос за своей спиной.

Кто–то подбежал, обхватил Марию Тимофеевну сзади, обнял и засмеялся.

— Извините, но я… — испуганно прижала к себе сумку женщина.

— Да Наташа я! Помните, вшивенькая такая! — улыбнулась девушка.

— Ната! Наточка! Красавица–то какая! Ох, умница какая выросла! — всплеснула руками Мария Тимофеевна. — А мы вот Валиного сыночка крестили…

— Знаю! Знаю, мне Валентина всё написала! Я только опоздала, да? Ну ничего, я всё равно поздравлю! Где тётя Таня?

— Они на машине, а я пройтись решила…

Пока дошли до дома, Наташа рассказала, как они случайно встретились с Валей в поликлинике, как долго таращились друг на друга, прежде чем подойти друг к другу…

— Что папа? Где он сейчас? — спросила баба Маша.

— На пенсии. По здоровью ушел раньше. А так хорошо, привет вам передавал.

— Мама?

— Не знаю. Мы с ней не общаемся, я так сама решила. Не знаю…

Татьяна один раз видела Юлю на станции. Та куда–то спешила, кивнула рассеянно, отвернулась. Таня хотела окликнуть её, но не стала. Пусть прошлое останется в прошлом.

А в будущем – Валька, Наташа и их жизнь, светлая, радостная, ради которой тогда в валенках стояла Татьяна на рынке, забыв, что она инженер–метролог, человек с высшим образованием. Она выкарабкалась, вытянула дочь, маму, не оступилась и смело, гордо смотрела теперь в глаза людям из своего прошлого. Ей стесняться нечего!..

Автор: Зюзинские истории