Поезд притормаживал у его станции. Александр оделся, стащил чемодан.

На станции шёл снежок мелкой пылью. Александр спустился, огляделся, закурил. Сквозь березы виднелось здание станции. Но он зашагал в другую сторону, на лесную тропу.

И тут из леса выскочил бегом с санками парнишка. Александр узнал Петю – племянника. И хоть и было ему всего двенадцать, ростом он был с Александра.

Обнялись..

– Петька! Ну, ты вымахал! Во даёшь!

Они водрузили чемодан на санки и покатили по редкому ещё снегу.

– Как там мать?

– Переживает. У нас Ирка замуж собралась. 

Александр остановился.

– Как это? А сколько ей?

– Так ещё и нет восемнадцати, но по справке регистрируют их с Генкой.

– По какой справке?

– По такой. Беременная она.

– Вот это новости! Ну, ребята, вы даёте…

– Это Ирка даёт! – хмыкнул Петька и глянул на дядю, не перегнул ли с юмором.

– А мать чего?

– А мать не знает, где денег взять на приданое, да на свадьбу. Не думали же… Переживает, плачет даже. У Генки-то родители свадьбу хотят, гостей много.

– А бабушка как? 

– А бабушка … А вот бабушка – молодец! Вообще, не переживает. Она и сказала – пусть женятся, найдем денег. Хочет золотое кольцо свое продать, и дедово.

Петька тащил санки, полозья плохо скользили по замёрзшей земле. Александр замолчал. Помнил, как ценила мать эти кольца. Уж раз их жертвует, значит ничегошеньки у неё не изменилось – готова все отдать, ради своих.

Им надо было пройти километра четыре. Лес был пронизан дымными косыми лучами. Снег шел все сильнее, пеленой повисал между стволами.

Вот и родное село. Дымы поднимались столбами к небу, а потом сваливались, растекались, закутывали окрестные холмы прозрачной синью. Как всегда тут у Александра всегда возникало трепетное чувство – чувство родины.

И вот с этим чувством и пришло осознание того, что сделает он на этот раз. Нет, не для сестры, и даже не для беременной племянницы – для матери сделает. Любовь нужно проявлять действием.

Сестры дома не оказалось, на работе. Но уже с вечера, как всегда при его приезде, в доме было наготовлено, как на стол праздничный. Только атмосфера висела другая – волнительная.

Мать постарела ещё на пару лет. И казалось Александру, что есть у этих лет какая-то геометрическая прогрессия, как будто старость наступает ускоряющимися шагами.

Он обнял мать, прижал крепко. Та утерла старческие слёзы.

– Что у вас тут, мам?

А мать так держалась перед Галиной, потому что той и так было нелегко пережить новости дочки, держалась перед Иришкой, чтоб поддержать девчонку, решившую резать себе вены, когда узнала, что беременна от сокурсника … так держалась, что, увидев сына, разревелась.

– Такие дела, сынок, Иришка-то ведь ребёночка ждёт. О-ох, какие дела у нас. А родители жениха ее свадьбу хотят. Небедные, видать. Кафе хотят. Ирка плачет. Галина черная вся ходит.

– Мам, так жених-то хоть хороший? 

– Да, Бог его ведает! – мать утирала слёзы, – Вроде, хороший. Учатся они вместе.

– Тогда, это счастье, а не горе. А деньги – дело наживное. Денег я найду. Сыграем племяннице свадьбу! Только ты больше не плачь, – нарочито бодрым голосом приговаривал Саша.

Мать затаила дыхание, подняла на него глаза.

– Верно, что ли, Саш? Поможешь?

– Конечно, мам! Мы ж одна семья. А деньги у меня есть. Вот в банк съезжу, ещё сниму с книжки. Сколько потребуется, столько и сниму. Тебе платье купим и туфли. Ты у меня самая красивая будешь в этом кафе. Всех затмишь.

– Да ладно,– она махнула рукой, – Чай и ты не просто нашел деньги-то. Иришке б…

– И Иришке, мам, и Гале. Не переживай! Кажется мне теперь, что я для этого и копил.

И вот уже улыбается мать.

– Сейчас обедать будем, – начинает привычно хлопотать.

И только Галина пришла с работы, и вся в волнении.

– Саш, я отдать-то скоро не смогу. Вот считаю, считаю – не смогу. Даже за год, наверное… Каждую копейку считаем. Зря ты…

– Забудь, Галь. Пусть это будет моим подарком вам всем, и тебе, и Иришке – с днём свадьбы. Ведь мать права – счастлива она только, когда мы все счастливы.

И закружилась свадебная подготовка, суета. И Саша был как никогда тоже задействован во всей этой кутерьме.

За день до торжества пришлось ему по делам к жениху, к Генке, поехать. А у него сестра старшая – Маша. За стол его усадила.

 А он все глядел и глядел, как неслышно она сновала в серых шерстяных носках от плиты к столу с отварной горячей картошкой, с яичницей, как до блеска протирала стаканы. Такая домашняя, в кофточке с короткими рукавами. Опускала глаза, как будто стеснялась гостя.

И понял тогда Александр, что хочет смотреть на эту девушку всю жизнь. Что не хочет больше по общагам мотаться, а хочет вот так – вдвоем…

– Маш, а Вы на свадьбе с кем будете?

– Как с кем? С мамой, папой, с Геной…

Александр уже добавил в этот список и свое имя.

– Дядя Саш, я так тебе благодарна! Так благодарна, – шептала на свадьбе на ухо ему юная невеста, – А Маша у них просто умница, хватай!

А он и ухватил. Свадьба откружила и закружила их отношения. Отпускать, оставлять девушку Александр уже не мог.

– Сашенька! Машенька! Детки мои, дай вам Бог! – провожала их мама, – А мы вас ждать будем всегда.

Маша уехала вместе с ним. Зарегистрировали брак они уже в далеком сибирском городке.

И приезжали на из общую родину впредь только вместе.

***

Не важно, сколько нам лет и чего мы добились: нам все равно нужна мама…

Автор: Рассеянный хореограф