— Да зачем ты привезла эти овощи, — проворчала Марта. — Они в магазине копейки стоят.
— А там магазинное! — удивилась Марья. — Сплошная химия ведь! Так. Я вот что придумала: а давай-ка я из пакета вон в ту коробку лук сложу. Потому что пакет хороший шибко. А ты не вернешь, как обычно. Я почему молока со сметаной перестала тебе возить, а потому что банки не возвращаешь! …Ой, Марта, гляжу я на тебя и дивлюсь, у тебя что с бровями стало? Какие-то они у тебя черные. Некрасиво очень, в глаза бросается.
— Это татуаж, — обиделась Марта. — Мне его только недавно сделали, потом корочки вместе с краской отпадут, будут красивые бровки. Как у Агнии Дитковските. Неужели не видишь, красоту?
Мария перестала выкладывать лук в коробку. И посмотрела на сестру огромными круглыми глазами:
— Татуаж?! Это что значит, татуировка?
— Типа того, — отмахнулась девушка.
Марта все еще девушка, хоть и возрастом перешагнула третий десяток. Потому как не бывала еще замужем и детей не рожала.
— Да погоди, — растерялась Марья. — Это что, ты с ума сошла, делать наколки? Они же навечно останутся а потом еще и позеленеют! Я слышала такое, у нас Танька Спицына, дочь продавщицы, себе тожа «брови» делала!
— Ой, да это когда она делала то! — рассмеялась Марта. — С десяток лет назад! Давно уже технологии поменялись! Ой, давай сестра лучше чаю попьем, раз меня разбудила, вот и чайник вскипел.
***
Пили чай с плюшками, которые испекла Мария. Марта ела их с удовольствием, и две штучки убрала в пакетик отдельно. Под удивленный взгляд сестры, похвасталась:
— Лёшика угощу. Мой парень.
Мария перестала пить чай и нахмурилась:
— В прошлый раз Витя ж был?
Марта осеклась на полуслове и перестала пить чай:
— Витя, да. Слушай, вот же у тебя память хорошая, я и то забыла о нем давно. А ты помнишь. Он в прошлом! У меня теперь — Леша.
Девушка мечтательно улыбнулась и принялась есть дальше, а Мария продолжала хмуриться:
— Это что же такое получается… Ты гуляешь? Правильно мне Ванька сказал. Не получится из тебя путней бабы. Ветренная ты гулена, вертихвостка!
— Ой, Маньк, перестать мамку из себя строить, — сморщила свои черные брови Марта. — Моя жизнь, мои правила! Не лезьте в мою жизнь, когда не просят! А ты слушай больше своего Ваньку! Сроду платья тебе нового не купил, и в кино не сводил, только по хозяйству гоняет! Вот возьмет и бросит тебя, уйдет к худенькой и красивой. Попомни мои слова, сестра, мужики, они любят глазами!
— Не смей Ваньку мово оскорблять, — огорчилась старшая сестра. — Он и сам пашет без отдыха! Целыми днями на работе, а в выходные на рыбалку умудряется с мужиками ездить, да на болота за утками!
— Ну-ну, за утками…
— А у тебя и мужа нет, откуда ж тебе знать, мелкая…
Две сестры надулись и прекратили общение.
С детства себя так вели, когда пререкались. Но то все по-свойски, и обе понимали это.
Марья, старше сестренки на шесть лет, потому и лезет с советами. Да и как тут не ругать бестолковую Марту, когда та неправильно своей жизнью распоряжается?
Как удрала из деревни, из-под Марьиного крыла, после смерти мамки, так до сих пор и живет на съеме в городе, категорически отказывается возвращаться в родные края, где у нее между прочим, мамкин дом есть.
Прожигает свою молодость по друзьям-гулянкам, все зарплаты на помады и платья тратит. Профурсетка. Правильно Иван сказал, ни кола, ни двора у ней, как та стрекоза, что все лето пляшет.
***
А Мария в город приехала по делам. ДокУменты нужно новые делать, взамен утерянных. Деревушка в которой Мария живет, очень маленькая, нет своей администрации, вот и пришлось на автобусе до города ехать.
А в городе Мария никого не знает, у нее тут только сестра, Марта. К ней и заявилась, пожить несколько дней, пока документы новые выправит.
Муж, Иван, блестя глазами сам предложил супруге: «а давай-ка Марья, взад-вперед не ездий, ведь бумаги не один день делаются, чтобы за ними вторично не приезжать, поживи-ка у Марты. Пусть отрабатывает эта вертихвостка, твоим проживанием, все те овощи и консервацию, что ты к ней кажный раз возишь.»
В деревне у Марии дочь осталась, Полинка, ей двенадцать лет уже. Красавица. Вся в тетю Марту пошла, тоже высокая, с длинными тонкими ручками-ножками и остреньким носиком.
Мария — та коренастая и мала ростом, ходит что колобок, курносая. Зато у Марьи огромные голубые глаза и ямочки на щеках, и голос грудной.
За Полинкой-дочкой, как и за коровой Зорькой, обещалась присмотреть соседка, Верка Никифорова, закадычная Марьина подружка. Верной Верке Мария доверяет даже больше чем самой себе, потому за ребенка спокойна — та и накормлена будет, и уроки сделает.
Чего не скажешь об ее папашке Иване, вот за тем глаз да глаз нужен, не зря глаза блестели, когда провожал Марью: как пить дать загуляет, уйдет с мужиками пьянствовать.
Такое за супругом, хоть и редко, но бывает, вот что значит, без хозяйки в доме остался.
***
Мария обосновалась в кухне, принялась хозяйничать: наскоро помыла посуду, покачала головой, увидев отсутствие чистоты в кухонных шкафах и на плите, вслух посетовала, как обычно:
— Ой, Марта, хозяйка из тебя никудышная, лучше бы не бровями занималася, а чистотой в доме. Оно и неудивительно, что ты одна, да кто ж на тебе в здравом уме женится?
Мария закончила с посудой и вышла в комнату, неодобрительно языком цокнула:
— А ты чего обратно спать то легла, Марта? На работу разве не надо?
— Я сегодня отпрошусь, — зевнула младшая сестра. — Скажу, заболела.
— Это что за работа такая!
Марта принялась раздражаться:
— Нормальная! Ты давай мне не указывай, сестра, не у себя дома!
Мария обвела глазами «пенаты»:
— Так и ты не у себя! Квартира ж не твоя, съемная! Не понимаю, что за блажь, за жилье платить, чужому хозяину! Лучше бы в деревню вернулась, да занялась домом мамкиным. Он без пригляду стоит…
— В деревню… — проворчала девушка, укрываясь одеялом поплотнее. — Скажешь тоже… В эту дыру, где и сходить некуда. Ни тебе магазинов, ни ресторанов нет. А у нас в городе их море, гуляй себе не хочу…
— Глупая. Зато денежки свои сэкономила бы. Да и там я рядом, помогу чем смогу, продуктами.
— Да не нужны мне продукты ваши! Я ем раз в день, потому и худая. А вы там у себя, как колобки стали, от стола не отходите.
— Ладно тебе, завелась. Может, если не работаешь сегодня, то отведешь меня до администрации?
Голос Марии изменился на ласковый.
— Ну? А я тебе тысячу рублей дам. Знаю ведь, постоянно без денег сидишь.
— Давай деньги. Я вызову тебе машину такси.
— Да как-то неудобно, — засмущалась Марья. — В прошлый раз таксист спрашивал у меня, как заехать в парикмахерскую, про которую ты мне рассказала. Интересовался, к какому подъезду мне. А я знаю? Он же таксист, почему ж меня спрашиват?
Марта тихонечко рассмеялась под одеялом.
— Ой, сестра, ты такая смешная. Сразу видно что из деревни! В администрации ж нет подъездов. Чего там искать, это ж не парикмахерская! И вообще, чего ты таксистов боишься, они тоже люди… ладно уж. Сейчас я Лешке позвоню, он как раз выходной сегодня. Отвезет по-свойски.
— А может не надо Лешку? Сама проводишь, дойдем пешочком…
— С ума сошла? Это ж через полгорода добираться!…
