Борис еще болел. Помочь в разгрузке вещей сестре обещал Гена, хоть и ворчал. Но опоздал – попал в пробку, когда ехал с работы. А водитель газели, которую наняла Ксюша, сразу предупредил: спина больная, помощником в разгрузке не будет.
Ксения таскала коробки, а Галя с Полиной на руках побежала к Журавлевым. Саши дома не оказалось, но помочь вызвался Андрей. Правда, с тяжёлым диваном один не справился, ждали Гену.
Всё впятером сидели на излюбленном месте – скамье в закутке под дубом. Водитель, Галина с Полиной на руках, Ксюша и Андрей.
– Ох ты! – оглядел резную скамью водитель, – Да тут у вас жить можно, просто райское местечко. А кто делал?
– Дед мой ещё начал, – ответила Галина, – Но меня тогда не было. Он матери и жене сделал ее, чтоб с фронта их ждали – его и отца моего. Дождались только отца, дед не вернулся. Бабушка говорила, что если б не скамья, и сын бы не вернулся. Верила. А спинку уж он делал, отец мой. Вырезал в последние годы жизни. Видите, – обернулась Галина, – она из другого дерева.
– До войны? И тогда рос этот дуб?
– Рос. Только вот скамья до него едва доходила, а сейчас уж в центр вросла вон. Муж хотел отпилить, а я не дала. Казалось всё, что примета плохая. Семейная скамейка-то.
Андрей и Ксения знали друг друга с детства. Вместе бегали босоногими детьми, ели бабкины блины, когда Ксюшка была в гостях. И как это водится – не женихались, потому что дружбаны. И сейчас он лихо растаскивал Ксюхины вещи, помогал распаковывать коробки, собирал мебель, провел у них весь день до вечера, ел борщ и рассказывал армейские байки.
А баба Галя и рада. Ксюшку увидела – расстроилась. Она всё время веселая, улыбчивая была. А тут из газели выскочила– хмурая, озабоченная, и на лице – горестная печать. Не легко, поди, от мужа уезжать, да ещё и из города к бабке в старый сельский дом.
А сейчас оживилась, слушала Андрея с интересом.
Потекли денечки. Баба Галя нянчилась, не могла налюбоваться на правнучку, хлопотала. С Ксюшей они ладили, решали, как жить будут дальше.
Теперь и баба Галя поняла – что такое интернет. Пару раз показала ей Ксюха рецепты и приготовление блюд, а ещё легко находила старые песни, которые Галина уж едва помнила.
Удивительная штука. Увиделась Галина с Лёней, сыном. Поплакала даже.
Зинаида ругалась, что не выходит та на скамью, а баба Галя зависала в интернете – говорила с далёкими внуками по видеосвязи, с интересом смотрела на правнуков.
А вскоре заняли Ксения и Андрей их место на скамье. Зина перекочевала вечерами к Гале на крыльцо, помогала возиться с Полинкой.
– Чего? Любовь что ль у них?
– Да какая любовь? Друзья же с детства. Давно не виделись. Никак не наболтаются.
Сказала, но и сама уж до конца уверена не была. Только вот… Только перед Журавлевыми стыдно. Перед Сашей, Валей… Парень же… А внучка – разведенка с дитём.
Разговор завела первая. В огороде с Валей они частенько болтали через забор о делах садовых.
– Валюш, Андрей-то ваш, вроде как, на Ксюху поглядывает.
– Поглядывает … Ага, хватились Вы, тёть Галь. Там уж любовь, – говорила с недовольством.
– Да? Вот и я смотрю, – Галина опустила глаза, было неловко, – И чего теперь? Ребенок ведь у ней …
– Ох, тёть Галь, а ты хоть говори, хоть кол на голове теши… Честно скажу: я как поняла, отговаривать начала, упрашивать. Ревела даже. Говорю: «Господи, оглянись, сколько девок!» Ничего не помогло. Любит он ее, и всё тут. Так что …
– Что?
– Что-что. Жениться они собираются. Свадьбы не хотят. Расписаться думают…
Баба Галя бросила тяпку, расплакалась.
– Да Вы чего, тёть Галь?
– Стыдно-то как! Неловко пред вами.
– Выходите-ка, посидим на скамье вашей, покумекаем.
Кумекали они о том, как уговорить молодежь собрать хотя бы стол. Валентина с выбором сына смирилась.
– Как тебе платье, бабуль? – крутилась перед зеркалом Ксения перед свадьбой.
Белое платье надевать второй раз она не захотела.
– Господи, да оно точно такое ж в цвет, как и у меня было, – всплеснула руками баба Галя.
– Этот цвет – шампань называется, – хвалилась внучка.
– А мне тогда дед Кузьма сказал: «Ты как копна сена в этом платье».
– Бабу-уль! – обиженно оглянулась Ксения.
– Ну так я ж вся в оборках да рюшках была. На ворот мне цветов из этого же крепа понашили, нормально тарелку не видела... , – скорей исправилась Галина, чтоб не обидеть внучку, – А у тебя совсем другое. Ты как рюмочка в нем шампанская.
– Бабуль, шампанское рюмками не пьют, – она посмотрела в зеркало,– Буду бокалом. Лишь бы не копной, – и засмеялась счастливо.
А вместе с ней и Полинка.
Стол накрыли в сентябре, во дворе Журавлевых, в день, когда Ксюха и Андрей расписались. Гостей было немного, родня да близкие. Готовили мало – всё на заказ.
– Тёть Галь, мы вот тут, знаешь, чего подумали, – к ней подсел захмелевший Саша, – Места у нас много, и у тебя, и у нас. Давай дом построим детям на наших огородах.
– Дом? Да ведь Гена думал… Не получается что-то…
– Получится. Я гараж снесу. А дуб и скамейку вашу не тронем. Андрей не велел – сказал, что она – лучшее место во всем мире. И ещё сказал, что это семейная реликвия.
– Верно…уже реликвия. Чего уж. Так, а где? Как же …
Они прошли за дом, Александр всё объяснил, показал. Видно было, что обдуманно все досконально. И правда, если снести забор, спилить деревья, если Саша уберет гараж, то места тут достаточно.
– Я только – за, Саша. Вот только где денег-то столько взять?
– Решим, тёть Галь. Это уж точно не ваша забота. Пусть живут дети рядом. Вместе-то лучше.
А ближе к вечеру кто-то из гостей указал наверх. По небу немного сбитым клином летели журавли.
– На юг полетели. Счастливые…, – сказал кто-то из молодых задумчиво.
– Они вернутся. Весной вернутся, – откликнулась Галина, – Без своего-то гнезда, какое счастье?
Это она знала точно.
***
Следующей весной стройка и началась. Глаза Ксюхи горели. Уж знала бабушка, что ждёт она малыша. А Галина вечером сидела на скамье с правнучкой Полинкой на руках. Девочка она была спокойная, любила бабушкины сказки, тянулась к прабабке, и частенько бывала в гостях.
Подошла Зинаида.
– Ох, весь день машины туда-сюда, туда-сюда… Теперь надолго этот грохот ваш, не вздремнешь! – ворчала она.
– Погоди. Фундамент это. А класть кирпич начнут, так не будет такого шума. Андрюша говорил.
– Надо же. Прошлой весной жалели Ксению, а теперь завидовать можно. Вот ведь… Жизнь-то какая.
– Да-а… , – протянула Галина, щурясь на закат.
Зинаида не засиделась, ушла рано. Да и Полинку забрали, пора было купать да укладывать.
А баба Галя осталась на скамье, она вспоминала…
Вот так же, как сейчас Полинку, держала она на коленях тут своего собственного мужа. На этой самой скамье. Она никому это не рассказывала.
– Чего б может ты хотел, Лёш?
Муж умирал. Болезнь страшная, от которой исхудал он до неузнаваемости. Есть он не мог уж много дней, из дома не выходил почти год, а смерть всё не приходила.
– Чего б может ты хотел, Лёш?
Он зашептал, ослабленный.
– На скамейку бы…
– На нашу? Да что ты! Как же это…
А думка запала. Запала и не отпускала. Так и приволокла из сарая она к постели санки-плетенки. Весна на дворе, а она в санках, на подушках, притащила рано утром больного мужа к скамье, а на скамью затаскивать начала и усадила себе на колени. Поняла – сам не усидит он, повалится, вот разве что так – на ее коленях, охваченный ее руками.
На плечо голову его повалила, сама еле дышит и на руках его держит.
– Вот, Лешенька, долг отдаю – помню ты меня тут на руках держал, а нынче – моя очередь, – тяжело дыша, сказала ему на ухо.
А он – в небо, сквозь голые ветви смотрит и, вроде как, улыбается. Подняла глаза и Галя, а там – стая птиц кружит. Так и сидели, долго. Смотрели на птиц, да говорила Галя о чем-то тихонько. Сидели, пока руки Галины не начали затекать.
Алексей помер в этот день, ближе к вечеру.
И теперь, когда видела Галина птиц по весне, так и искала среди них своего Алексея, и нет-нет, да и видела в одной из отделившихся птиц – его знаки. А когда видела – с ним говорила.
Вот и сейчас подняла она глаза и вдруг увидела в антрацитовом уже небе прямо в просвете ветвей дуба одиноко кружащую птицу.
– Ты что ль, Лёш? Вернулся? Вишь, – она махнула рукой за спину,– Гнездо наше с тобой расширяется. Ксюха тут тоже жить будет. Гнездуюсь я, так что не скоро – к тебе. Но ты жди и прилетай ещё. Всех ведь в гнезда свои тянет …
***
🙏🙏🙏
Пишу для вас