— Мне было пять лет, и ему было пять. Это, кстати, его воспоминание, я детский сад помню плохо. Он влюбился в меня с первого взгляда. Меня привели за руку в группу, когда они водили хоровод и пели «Каравай». Костя говорил, что тоже ничего не запомнил бы с того дня, если бы не я. И вот я вхожу в зал и меня всем представляют… Костя не мог оторвать от меня глаз, он испытывал такое чувство, которого никогда ранее не знал, и осознал что это такое гораздо позже. Меня поставили в хоровод и он держал меня за руку — надо же, так сразу. Костя был сражён наповал.

Дальше — школа. Мы попали в параллельные классы. Просто играли иногда во дворе, просто дружили. Костя был моим рыцарем, никто не смел при нём меня обидеть или пренебречь мной. Он таскал мой портфель и сменку, ждал меня после занятий в музыкалке. И так до девятого класса… Понимаешь, я никогда не могла сказать, что люблю его… Были тёплые чувства, да… Но он будто и не оставил мне выбора: добился, додушил, завоевал, не знаю как сказать правильнее. Но мне тогда, ввиду неопытности, тоже казалось, что это любовь.

Так и встречались мы до конца школы. Ты не подумай, дальше поцелуев ничего не было, я была девушкой правильной, да и неуверенной в себе, несмотря на наличие парня. Считала себя некрасивой, слишком костлявой, дурнушкой, в общем.

Знаешь, самые прекрасные воспоминания о юности у меня связаны именно с Костей — только сейчас поняла. Как гуляли мы с ним под луной… во мне рождалось столько великолепных мыслей, мир казался помещённым на мою ладонь… на наши ладони… мы прикасались к какой-то тайне вселенной, казалось, мы можем добиться всего.

Как осенью, когда уже нападали на землю жёлтые листья, но ещё не успели пожухнуть, мы катались с ним на велосипедах по всему Тосно и листья, жёлтые, задорные листья разлетались из-под колёс, а мы летим, летим всего быстрее… потом стоим на мосту через реку… и опять это ощущение всемогущества, счастья… кажется, что всё главное у тебя уже есть, остаётся только сберечь.

Ещё запомнился наш выпускной. Он у нас был необычным — в стилистике под шестидесятые-семидесятые. Я была в платье в цветочек, как колхозница. Шила сама. Костя — в клетчатой рубашке. И звучала детская песня из мультфильма… было так весело в тот день…

Медленно минуты уплывают вдаль, Встречи с ними ты уже не жди. И хотя нам прошлого немного жаль, Лучшее, конечно, впереди…

Мы танцевали под неё с Костей. Он сказал: «лучшее впереди, слышишь?» Я улыбалась ему, но песня казалась грустной. Мне всегда казалось, что её смысл — в последней надежде — когда человек понимает, что лучшее уже на самом деле прошло, но жить-доживать дальше как-то надо, и приходится тешить себя надеждой, что всё ещё впереди…

И он сказал: «В следующий раз, когда мы будем танцевать с тобой, ты будешь в белом. На нашей свадьбе».

Я в шутку ответила: «А почему только я? Хочу и тебя увидеть в белом смокинге.»

«Хорошо, мой носик. Всё для тебя.»

— Мой носик?! — переспросила Оля.

— Да, он так меня иногда называл, — улыбнулась ностальгически Майя, но сразу нахмурилась. — Ему уже было восемнадцать — забирали в армию, а я… Я поступила в институт в Питер. Он знал об этом, но не знал, что вся моя семья переезжает вместе со мной — папа получил там работу и служебное жильё. Косте я об этом не сказала — что уезжаю из Тосно навсегда. Чувствуя себя уже лгуньей, я тоже говорила ему, что люблю, что буду ждать, хотя сердце моё уже решило, что это конец…

— Но почему??? — не поняла Оля. — Ты же его любила!

— Понимаешь, Оля, на меня давили родители. Костя был из бедной семьи и казалось, что никаких перспектив ему не светит. Он мечтал стать оператором, участвовать в съёмках фильмов… Для моих родителей это звучало смешно. Они терпели наши отношения, пока я была в школе, но постоянно напоминали, что Костя мне не пара. Особенно старалась мама.

Минуты две Майя вела машину молча и Оля не решалась задавать вопросы. Она была под впечатлением от истории, пыталась её переварить. Наконец, мама собралась с мыслями для дальнейшего рассказа.

— Костя ушёл в армию, я переехала в Питер. Мы переписывались. Со временем реже. Жизнь в большом городе захватила меня. Постепенно образ Кости стал размываться у меня в памяти… Я видела множество других лиц, впечатления сменялись одно за другим. На втором курсе за мной начал ухаживать твой папа, предложил пожениться. Мои родители были от него в восторге — своё жильё, уважаемый отец… Я сказала Косте, что между нами всё кончено. Он так просил меня одуматься, говорил, что даёт мне время на размышления. Умолял не рвать всё и сразу. «Я всегда буду ждать тебя. Сколько потребуется. Сам беспокоить не буду, но знай — я буду ждать.» — так он мне сказал. С той поры я ни разу не связывалась с Костей.

И опять тишина в машине. Отвернувшись к боковому окну, Оля вытерла с щёк несколько слезинок. Спросила лишь:

— Ты когда-нибудь сожалела об этом?

— Да, бывали такие моменты.

Все вопросы казались Оле излишними. Пыталась ли она найти его? Поговорить по-человечески? Попросить прощения, наконец? Зная свою маму, Оля и сама могла дать на них ответ — однозначное нет.

Прошло пять лет прежде, чем мама сама напомнила Оле о Косте.

— Сможешь сегодня подъехать после пар? Не могу восстановить учётную запись в Одноклассниках. Поможешь?

— Так срочно?

— Сон странный приснился. Хочу кое-что проверить.

Уже дома Майя рассказала дочери следующее:

— Помнишь, я рассказывала тебе о Косте?

Оля сделала непонимающее лицо.

— Моя первая любовь. Мы встретились с ним в супермаркете, когда тебе было лет шестнадцать.

— А-а-а-а… Зачем он тебе? Хочешь бросить ради него папу?

— Не говори глупостей! Мне такой сон приснился вчера… Будто я хожу где-то, по городу. Это был совершенно обычный сон, а потом в него вдруг ворвался Костя и сон как бы перестал быть моим. Костя был таким весёлым, молодым… взял меня за руку и затащил в ближайшее здание, мы долго поднимались по лестнице вверх и оказались в белом, сверкающем помещении, как в студии для балета. И мы так развеселились! Я словно вернулась в молодость! Начали танцевать. Он весь в белом. Я смотрю в зеркало — мы пронеслись мимо него — и я сама в белом платье, такая юная… мне лет восемнадцать. Наша белая пара кружилась в белоснежном зале под звуки давно позабытых песен… Как же горели глаза у Кости! Как же и я сама ожила, сделалась беззаботной и лёгкой… Удивительный сон. Когда я проснулась, мне стало не по себе. Хочу просто отыскать его в одноклассниках, убедиться, что с ним всё в порядке.

Оля погрузилась в восстановление маминой страницы. Вскоре ей это удалось…

— Он давно не заходил, возможно, годы, — поняла Оля.

— Посмотри по друзьям.

— Ой, подожди… Здесь написано, что он женат на некой Елене Пульновой. Зайдём?

— Жми.

Оля пролистнула вниз страницу Елены и сдавленно взвизгнула. Она всё поняла, выцепив из последнего поста несколько слов.

— Господи!

Майя подслеповато приблизилась к экрану и читала последнюю запись Елены: «Вчера, 26.09. погиб в ДТП мой любимый…» Запись была сделана три дня назад.

Поражённые, они одновременно откинулись на спинки стульев. Оля хотела что-то сказать, но мама сделала ей знак — молчи. Она встала, походила туда-сюда, вышла на кухню, придерживая себя за область сердца. Оля не понимала как можно её утешить, но прошла следом за ней.

— Мама…

— Он приходил ко мне попрощаться, — говорила Майя, катая по окну апельсин, — Исполнил свою мечту хотя бы во сне — что при следующем танце мы оба будем в белом. Оля! — вдруг крикнула она и резко повернулась к дочери, схватилась за край стола: — Ведь ты хороший человек, ты не такая, как я, правда? Учись на моих ошибках! Лучше сразу сказать нет, если чувствуешь, что кишка тонка для борьбы за своё счастье, чем давать обманчивую надежду, а потом резко, без объяснений, бросать человека, наплевав в самую душу, растаптывать его.

— Я не собиралась, но у него же в результате всё было хорошо! — не согласилась Оля.

— А зачем тогда он мне приснился? Потому что любил до сих пор!

Оля задумалась на мгновение, склонив набок голову. Ей почему-то было трудно в этот момент смотреть на мать, которая так и не поняла ничего до конца.

— Не будь такой самовлюбленной, мама. Не надо так зацикливаться на себе. Ты лишь одна из главных книг его жизни, чтение которой в определённый момент подошло к концу. Он захлопнул тебя ещё тогда, двадцать пять лет тому назад, и не читал больше, ведь не пытался найти, вернуть… Он сумел закрыть последнюю страницу и не возвращался к ней более. Поэтому и жил полноценной жизнью без тебя. Но, ты знаешь, мы всегда загораемся счастьем прошлого, когда берём в руки альбомы или те же книги, изменившие нас. Он просто попрощался с тобой — как с книгой, как с подарком судьбы, как с тем воспоминанием, которое неизменно возвращало его в доверчивую юность… Он просто сказал — прощай.

Майя осталась на кухне, а Оля вернулась к компьютеру. Ей захотелось побродить по странице Кости, взглянуть на его и маминых одноклассников. Она натолкнулась на фотографию в альбоме одного из мужчин — на фото была её мама… и Костя. Такие счастливые! А мама хорошенькая донельзя, хотя говорила, что считала себя дурнушкой. Они танцевали на выпускном. «Есть моменты, — подумала Оля, глядя на них, — которые как яркие вспышки на кадровой ленте жизни. После них обязательно что-то происходит — резкое, эмоциональное. Хорошее ли оно, плохое ли… не суть. Но к нему точно можно применить одно загадочно-личное слово — незабываемое.»

Автор: Пойдём со мной