— Дашка, ты всегда была женщиной с причудами, но вот это… Зачем?- услышала Тая ворчание матери тети Даши.

— Тише, мама. А что, по-твоему я должна была оставить ее там? Не чужие люди.

— Чужие, как есть чужие. Если соседи — то не значит, что родня. Лишний рот семье. Оставалась бы девка в детском доме, глядишь, эвакуировали бы их. Тебе все это зачем?

— Эвакуировали, говоришь? На моих глазах две машины под воду с детьми ушли. А если бы и она так же?

— Ну тебе какое дело до нее? — ворчала женщина. — Чудная ты, как есть чудная.

Тая тогда сразу поняла, что мама тети Даши не такая, какой она себе ее представляла. Она рисовала в своем видении пожилую добрую женщину, как ее бабушка, а увидела перед собой женщину лет пятидесяти, худую, как палка, с поджатыми губами и суровым взором. Тая сразу поняла, что Фаине Васильевне она пришлась не по нраву.

— Помнишь, мама говорила, что у бабушки есть коза? Пойдем в сарай, посмотрим, — шестилетняя Варя потянула Таю за руку.

Когда Тая вышла из комнаты и проходила мимо тети Даши и ее матери, первая погладила ее по голове и ласково, хоть и печально, смотрела на нее.

Тая понимала, что Фаина Васильевна терпит ее ради дочери, но все же понимала — здесь, в глубоком тылу, было спокойнее. А еще была еда. Хоть какая, но она была.

Тетя Даша пошла работать в МТС, Таю она определила в школу, а Варенька была еще мала, ей только в сентябре предстояло пойти учиться.

Хоть Фаина Васильевна и старалась, но Тая видела, как она любит свою внучку и с каким пренебрежением относится к ней. Зато тетя Даша растила ее как родную, за что Таечка была ей благодарна.

****

В 1945 году, в августе месяце Дарья с двумя девочками вернулась в Ленинград. Им дали комнату в коммуналке, потому что дом, в котором они жили, был разрушен в марте сорок второго.

Таечка, которой было 14 лет, уже думала о том, кем станет в будущем. Варваре было десять лет, она была привязана к старшей сестре. Девочка будто бы забыла, что Тая им не родная, все воспоминания ложились лишь отрывками в голове, а Дарья приложила максимум усилий, чтобы Варвара как можно скорее забыла обо всех трудностях, которые им пришлось пережить до эвакуации.

Зато у Таи ничего не получалось забыть. Ни смерть матери и бабушки, ни найденную похоронку на отца, спрятанную в книгах, ни голод, ни холод, ни те несколько дней, которые она провела в детском доме, отвоевывая свой кусок хлеба и громко вопя во всеуслышание, когда ей брили голову.

Когда они приехали и устроились, Дарья сводила ее на кладбище. Даша знала, где похоронены ее родные, ведь сама провожала в последний путь свою соседку и ее мать, сама всем занималась.

Через год, когда Тая окончила школу, приехала Фаина Васильевна навестить свою дочь, да, как она выразилась, пройтись по улицам величественного города, в котором она провела лучшие годы своей жизни. Правда, он был в руинах, но постепенно возвращал свой утраченный облик и обещал вновь, как птица Феникс, воспрять из пепла…

Тая отнесла документы в училище. Мама Даша посоветовала ей поступить учиться на повара. Тая и сама об этом думала, боясь сознаться другим, что после проведенного голодного времени, старается держаться поближе к теплу и еде.

Документы у нее приняли быстро, Тая успела прыгнуть в уходящий трамвай и уже скоро была дома. Открыв дверь квартиры, еще стоя в коридоре, она услышала зычный голос Фаины Васильевны.

— Дашка, вот чудная ты, как есть чудная. Да если бы я всех детей твоего отца, прижитых от любовниц, в избу бы к себе тащила, полна горница была бы! Отправь ее в общежитие, пусть теперь этот приблудыш сама о себе заботится.

— Мама, я тебе тысячу раз говорила и сейчас скажу — Тая не приблудыш, как ты ее называешь, перестань так говорить о ней! Смирись с тем, что она член нашей семьи, что она моя дочь! Я вообще не понимаю, как ты можешь так говорить? Как у тебя язык поворачивается, мама? Я смотрю на тебя и не узнаю. Ладно там, в деревне, в тяжелое и голодное время у тебя не было слова доброго для девочки, но сейчас что? Что происходит с тобой, мама?

Тая слушала затаив дыхание. Да, подслушивать нехорошо, но может быть Фаина Васильевна обмолвится об истинной причине ее нелюбви к ней?

— У меня просто в голове не укладывается. Неужто у тебя нет ревности и гордости?- громкий строгий голос вопрошал недоуменно.

— О какой гордости ты говоришь, мама? Я ее давно утратила… — едва различила Тая слова Дарьи. — Ты ведь лучше других знаешь, что она не приблудыш, и не надо сравнивать ее с детьми моего отца. Это не Тая нагулянная, а Варя. Тут все наоборот. И когда-нибудь я скажу Тае и Варе, что они родные сестры…

— Что? — Тая от неожиданности громко выкрикнула и открыла дверь. Мама Даша вдруг как-то сжалась и глаза ее забегали. Она покраснела, зато Фаина Васильевна как-то усмехаясь посмотрела на дочь. — Что ты сказала, мама Даша?

— Ты..ты давно здесь? Ты что, подслушивала?

— А что, разве не понятно? — усмехнулась Фаина Васильевна.- Стоит под дверью, шпионит, взрослые разговоры слушает.

— Почему вы сказали, что мы с Варей родные сестры? — глядя на Дарью, спросила девочка.

Дарья напряглась и отвернулась к окну, подбирая слова.

— Папка у вас один на двоих, — ответила за дочь Фаина Васильевна.

— Мама!- Даша встала и заметалась по комнате. — Выйди, прошу тебя, я с Таей поговорю с глазу на глаз.

Фаина Васильевна, вскинув голову, гордо вышла из комнаты.

— Мама Даша, что происходит? Как мы можем быть с Варей родными сестрами?

— Таечка… — медленно произнося ее имя, Даша судорожно сжимала пальцы. — Ты сядь, я тебе все расскажу. Ты уже взрослая, может быть, ты поймешь меня и в тебе найдутся силы простить… Хотя… Такое простить сложно. Только если сама когда-нибудь совершишь такую же ошибку, но я желаю всем сердцем, чтобы такого не произошло.

— Что не произошло? — Тая уставилась на нее, не мигая.

— Понимаешь, мне нравился твой отец, я влюбилась в него, несмотря на то, что он был женат на твоей маме Екатерине. Я гнала от себя эту любовь, но в какой-то момент поняла, что твой отец ко мне тоже неравнодушен. Однажды наши взгляды встретились, мы объяснились друг другу в чувствах. У твоего отца уже была ты, он безумно тебя любил. И маму твою тоже любил, но по-другому.. Как друга, как спутницу жизни. А потом я поняла, что жду ребенка… Вот тогда мне стало по-настоящему страшно, что я не выдержу, расскажу обо всем Екатерине и разрушу семью. Я и хотела, чтобы Андрей ушел из семьи, и в то же время понимала, что не хочу отлучать его от дочери, не хочу, чтобы он страдал. Я знаю, что любовь разлучниц бывает кратковременной, ведь на чужом несчастье счастье не построишь. Я не сказала ни о чем Андрею, просто исчезла, сдав квартиру двум братьям…

— Степану и Григорию? — вспомнила двух молодых соседей Таисия, которые потом ушли на фронт.

— Да, именно так. Я разорвала свою связь с Андреем и переехала жить к отцу. Мой отец жил здесь, в Ленинграде после развода с мамой. Ты знаешь, наверное, что Фаина Васильевна тоже раньше здесь жила, но потом бросила отца и уехала к своим родителям.

— Слышала, — кивнула Тая.

— Отец жил с другой женщиной, та помогла мне с Варей, когда я ее родила. В сороковом году отца не стало. К Елене приехали ее дети и я решила вернуться туда, где была счастлива с твоим отцом. Степан и Григорий как раз покинули квартиру. Я не успела Андрею сказать, что Варя его дочь, его через два дня после моего возвращения призвали служить Родине. Тогда я решила молчать, быть рядом с Екатериной и хотя бы из ее рассказов знать где он и что с ним. Твоя мама была прекрасной женщиной и мне до сих пор стыдно за то, как я поступила с ней…

— Поэтому вы помогли мне? — тихо спросила Тая.

— Да…Я чувствовала свою вину перед твоей матерью. Я знала, что Андрея больше нет в живых, и в память о нем я взяла тебя под свое крыло…

— И тем не менее… — Тая поднялась. — Вы гуляли с моим отцом, прижили от него дочь…Вы поступили подло по отношению к моей матери! Как мне оставаться рядом с той, которая может предать и воткнуть нож в спину?

Тая подбежала к шкафу и вытащила свои вещи, покидав их в мешок.

— Тая, что ты делаешь? — Даша подскочила к ней и пыталась забрать платье из ее рук.

— Я ухожу! Я не останусь здесь! Не трогайте меня!

— Но куда ты пойдешь?

— Это мое дело. И не ищите меня!

Тая выскочила из квартиры и на лестничной клетке увидела Фаину Васильевну, которая стояла и пускала дым из трубки. Тая поморщилась — разве можно вести себя как мужчина? От Фаины Васильевны всегда неприятно пахло табаком.

— Чего летишь как угорелая? — насмешливо подняла бровь женщина.

— Радуйтесь, я ухожу из вашей жизни!

Тая шла по улице, размазывая слезы по щекам. Она пойдет сейчас к однокласснице, которая жила с бабушкой, а потом уж что-нибудь решит.

Оля пустила к себе подругу, а на следующий день Тая забрала свои документы, потому что решила вместе с Олей ехать в Москву.

1951 год

Сегодня 10 лет как нет в живых ее матери. Перед глазами навсегда останется та картина…

Тая вышагивала по кладбищу, держа в руках сверток с хлебом. Она хотела положить его на мамину могилу. Ведь ее не стало тогда, когда она стояла в очереди у булочной… Или даст хлеб кому-то, пусть помянет.

5 лет Таи не было в Ленинграде. Уехав с Ольгой в Москву, она устроилась на стройку. В тот год Тая не поступила, только в следующем году пошла учиться на повара.

Неделю назад ее жених Арсений позвал девушку в Ленинград, чтобы познакомить со своими родителями. Тая согласилась, ей хотелось сходить на кладбище к бабушке и маме, помянуть, да посмотреть на состояние могилок, может быть там все заросло, прибраться надо бы…

Подойдя к двум холмам, Тая удивленно посмотрела на оградку. Откуда она здесь? И что это? Памятник с Красной звездой? На памятнике была круглая фотография на эмали. Снимок ее отца. Как это может быть? И кто здесь все убрал?

— Я не знаю, в какой братской могиле лежит твой отец, вот и подумала, что можно поставить здесь памятник и приносить сюда цветы.. — услышала она голос и обернулась. Позади нее стояла мама Даша. Тая не слышала, как та подошла.

— Это вы здесь все убрали? — удивилась Тая.

— Да, два дня назад пришла, все убрала. Я два раза в год сюда прихожу. А сегодня вот принесла пирог сторожу, чтобы помянул, да хлеба на могилки.

— Я тоже хлеб принесла, — тихо произнесла Тая.

Они обе положили куски хлеба на холмики и у памятника, затем отошли и молча стояли, каждый думая о своем.

— Спасибо вам.. — нарушила тишину Тая.

— За что?

— За то, что у моих убираете…

— Тая… — Дарья подошла к ней и дотронулась до ее плеча. — Как ты? Я знаю, что ты в Москве живешь, но как ты и что с тобой, мне неведомо.

— Вам и правда интересно? — повернулась к ней Тая.

Слеза соскользнула по щеке Дарьи.

— Ты можешь считать меня подлой разлучницей, но я твоего отца из семьи не уводила. Да, между нами были чувства, но я до сих пор себя виню, хотя… Если бы не твой отец, у меня бы не было Вари. Но что бы ты не говорила, а я без тебя скучаю и думаю постоянно о тебе. Тая, я ведь тебя почти пять лет воспитывала, может быть, для тебя это ничего не значит, а для меня это означает многое.

Тая посмотрела на Дашу и вздрогнула. Какое она имеет право ее судить? Как она может судить женщину, которая делила с ней свой суп в голодное время? Как она может судить женщину, проводившую в последний путь ее мать и бабушку? Как она может судить женщину, которая вывезла ее из осажденного города и воспитывала как родную, переживая за каждую ее болячку и радуясь вместе с ней успехами? Как она может судить ту, которая приходит на могилки ее близких чаще, чем родная дочь и внучка?

— Я чувствую тоже самое. Да, во мне взыграла обида, я вела себя и продолжаю вести по-детски, — Тая подошла к ней и обняла. — Простите меня, мама Даша. Простите.

Стоя у оградки Даша и Тая плакали, обнявшись. Они простили друг друга и поняли, что нужно отпустить прошлое и жить настоящим.

ЭПИЛОГ

Свадьбу Таи и Арсения играли в Ленинграде. А следующим летом молодые вернулись в своей родной город. Тая работала поваром на заводе, куда устроился Арсений токарем.

Варя тоже пришла работать на этот завод и познакомилась там с молодым парнем.

Перед рождением первенца Тая стала называть Дарью просто мамой и обращаться на «ты». Дети Таисии узнали, что она им не родная бабушка, лишь когда им было за тридцать. И были очень удивлены, ведь бабушка никогда не вела себя так, как Фаина Васильевна — она не делила внуков на родных и не родных. Варя тоже молчала, они были очень дружны, самые родные сестры…

В память о сильных людях блокадного города Ленинграда

автор: Хельга