Она замолчала. Воздух вокруг стал тяжёлым. Но в его глазах не было осуждения — только готовность слушать. И она заговорила. О детском доме. О браке, который превратился в ад. О руке, поднятой на неё в сотый раз. О ноже. О суде. О шести годах за решёткой.

Когда она закончила, Валера не сказал ничего банального. Ни «я понимаю», ни «это не твоя вина». Он просто посмотрел на неё и тихо произнёс:
— И не стоит мучиться из-за него.

Татьяна посмотрела на него с изумлением.
— Вы первый, кто сказал это, видя во мне не преступницу… а жертву.

Их чай остыл, но сердца — нет.

Вдруг у морга остановилась старая, но ухоженная машина. Из неё вышел Петр Ефремович — седой, с сигаретой в уголке рта, с мешками под глазами, но с живым огнём в взгляде.
— Ну что, голубки, сидите? — спросил он с усмешкой, подходя ближе.

Валера улыбнулся:
— В моей практике такого ещё не было: подруга-подруге подсунула не яд, а сверхсильное снотворное. Если бы доза была чуть больше — она бы не проснулась. Никогда.

Ефремович тяжело вздохнул, посмотрел на морг и покачал головой:
— Хорошо, что я сегодня решил не вскрывать. Иначе… — он не договорил, но все поняли.

Татьяна смотрела на него, её сердце сжималось от мысли:
— Никогда бы не подумала, что такое возможно. Что смерть может быть обманом. Что жизнь может вернуться.

На следующее утро она вышла из морга, чувствуя, что что-то в ней изменилось. Она больше не была той, кто просто моет полы, прячется в тени и боится быть замеченной. Она была тем, кто увидел дыхание там, где другие увидели бы только смерть.

У автобусной остановки резко затормозила машина.
— Татьяна, садитесь, подвезу, — раздался голос Валеры.

Она замерла. Кто избегал её, кто косился, кто шептался за спиной — теперь кто-то предлагал помощь. Оглянувшись, она увидела, как санитары курят у дверей морга, наблюдая за ними с недоверием и злобой.

Валера посмотрел в зеркало заднего вида, улыбнулся:
— Разве вам важно их мнение?

Татьяна колебалась. Потом — села.

Так начались их утренние поездки. Дни превращались в недели. И однажды, когда они стояли у дверей морга, Валера вдруг сказал:
— Таня, может, сходим в кино? Или в кафе?

Она покачала головой:
— Зачем тебе это? Ты ведь знаешь, кто я. Что я была в тюрьме.

— А я воевал, — спокойно ответил он. — Стрелял. Убивал. Не из игрушечного пистолета. Ты думаешь, я чище? Нет. Мы оба прошли через ад. Но сейчас мы здесь. И это — всё, что имеет значение.

Вечером, убирая коридор, Татьяна чувствовала, как в груди разливается тёплое чувство — не страх, не стыд, а надежда. Она ещё не сказала «да», но уже мечтала о том, как будет сидеть с ним в маленьком уютном кафе, как смеяться, как говорить о простых вещах. Она хотела жить. По-настоящему.

Вдруг из комнаты отдыха донёсся грубый голос:
— Валера, ты что, идиот? Зачем тебе это? Поиграть хочешь?

— Это моё дело, — резко ответил он. — И никого не касается.

— Да ты с ума сошёл! Она ведь сидела! Зачем тебе это? — не унимался санитар.

Через минуту Валера вышел в коридор, потирая кулак.
— Слушай, — сказал он, глядя прямо в глаза обидчику, — ещё одно плохое слово про Таню — и ты сам станешь пациентом морга.

Санитар отступил, фыркнул:
— Да вы все тут чокнутые.

Татьяна смотрела на Валеру, который твёрдо взял её за локоть.
— Так больше продолжаться не может, — сказал он. — Таня, ты мне нравишься. По-настоящему. И я хочу быть с тобой. Надо что-то менять.

Она растерялась, хотела что-то сказать, но вдруг рядом раздался голос:
— Как что? Жениться вам надо! Мы свадьбу организуем, отпразднуем на славу!

Она обернулась — и увидела их. Того самого жениха и его невесту. Девушка, бледная, но живая, сияла улыбкой.
— Вы просто обязаны согласиться, — сказала она. — Вы — замечательная пара. И мы хотим вас отблагодарить. За то, что вы вернули мне жизнь.

Но Валера и Татьяна отказались от пышного торжества. Они были слишком взрослыми, слишком прошли, чтобы играть в маскарад.
— Нам хватит простого «да», — сказал Валера.

Тогда молодожёны преподнесли им подарок — свадебное путешествие на море.
— Ты никогда не видела моря? — спросил Валера.
— Никогда, — прошептала она.

Через несколько дней Татьяна подала заявление об уходе с работы.
— Я найду что-то своё, — сказала она.
— А пока, — улыбнулся Валера, — моя задача — заботиться о тебе. Радовать. Защищать.

И когда они стояли на берегу, глядя, как волны разбиваются о песок, Татьяна впервые за долгие годы почувствовала: она не просто выжила.
Она начала жить.

А море, бесконечное и синее, будто шептало:
— Ты заслужила это.

Автор: Loba blanca