Антип ростом не отличался, но и мелким не был, так, среднего росточка, с широкой спиной и крепкими кулаками — он в работе первый, да и сам пригож. А выбрал Марфу, прозванную «каланчей» за ее высокий рост. Выше Антипа на пол-головы.
Макар закряхтел неодобрительно, когда услышал про невесту, жена Мария жалостливо взглянула на сына — уж больно хорош для Марфушки.
Макар очистил варёную картошку, подсолил и продолжал молча есть
— Батя, ну чего думаешь-то? Когда сватать?
— Ишь ты, прыткий, разогнался… погодь до осени, там и решим.
— Ну, так значит женюсь я осенью?
Макар переглянулся с женой. — Говорят, Аверьян дочке приданого не пожалеет, да и Марфа — девка работящая… надобно брать, Антипу нашему по душе она, хоть и «каланча».
— Ну, чего ты, батя , сразу… «каланча»…
— Антипушка, так ведь она как сосна, выше всех. — Мария прикидывала в уме, подойдёт ли сыну такая невеста.
— А пущай, — согласился вдруг Макар, — ежели что, лестницу приставит, — и он, посмеиваясь, продолжал есть.
Приглядевшись, Макар и Мария, со временем одобрили выбор сына. Марфа, хоть и высокая, но девка ладная, хороша собой. Брови темные, коса до самого пояса, глаза — как небо — голубые. И в работе ей равных нет, так же как и Антипу.
И вот теперь стоит Макар и «глотает» обидные слова от Ермошки про будущую невестку. Неужели Антип ошибся, впустил себе в душу «гулену»?
— Говори, Ермоха, кто слух пустил про Марфу? — потребовал он.
Ермолай спрятал усмешку в седую бороду. — А ты на ворота глянь, с утра чернущие, вымазали Марфушке ворота, не отмыть теперь.
Поторопил Макар коня, затарахтела телега, торопится взглянуть на ворота Сапроновых, с которыми намеревался породниться.
Глянул — и в самом деле, замыта грязь. Охнул Макар: — Стыд-то какой, вот тебе и «каланча».
———
— Говори, кобыла, с кем путалась? — Аверьян замахнулся вожжами, готов с силой ударить по белому телу дочери.
— Ни с кем я не гуляла, кроме Антипа никто не нужен!
— Оставь ее, Аверьян, — умоляет Глафира, — оставь, не гневайся, дитё ведь это наше.
— Тятя, клянусь ни с кем, — плачет Марфа. От страха, что отцовский гнев выльется на ее спину, она сжалась на кровати, казалось, даже ростом меньше стала.
— А кто же тогда озлобился на тебя, коль не виновата? Как мне теперь в глаза Макару смотреть?
— Тятя, помилуй, не виновата, сама хочу дознаться, кто опорочить меня хотел. А если узнаю, не сдобровать тому.
Аверьян бросил вожжи, сел на сундук, опустив голову. — Опозорили, как есть опозорили. Антип, ежели прознал, то десятой дорогой тебя обойдет.
— Ну уж нет, не позволю надо мной смеяться, — Марфа встала с кровати, распрямилась, глаза блеснули злостью, — не позволю злыдням украсть у меня Антипа.
