— Это я не знаю. И писали, и ходили, да только… Там, где не надо они скорые… — Алена швырнула тряпку в ведро и, охнув, разогнулась. – Все! Чисто! А насчет Матвеевых, я тебе так скажу. Дети там умные. Хорошие дети. По крайней мере старшие. Ни Дашка, ни Сашка ни разу ничего от соседей просто так не взяли. Где огород прополют, где с чем еще помогут. Работают, не хуже взрослых. Только учиться, конечно, не получается у них как следует. Антошку жалко. Ты его не видела? Лучше бы и не смотрела. Боль, а не ребенок. Прежняя-то фельдшерица сильно ругалась с Иркой, да только толку не было. Плохо она за ним ухаживает. Да и ухаживает ли… Мне кажется, там Дашка ему мать заменила. Если бы не она, может дитя бы уже и в живых не было.

Начало >>Здесь

— А родня что, Алена? Ты ж говоришь у нее и братья, и сестры были?

— Матери нет уже, а старшим на нее плевать. Своих проблем хватает.

— Ладно, на нее, хотя и страшно это, не чужая же! А дети?!

-А что дети, Юленька? Лишние рты они для них. Так Ирке и сказали. Да и нет их уже никого в поселке. Разъехались.

Юля слушала Алену и поражалась. Трое! Господи, такое богатство! Почему? Почему вот так? Если бы это были ее дети…

Кто услышал этот Юлин крик души в небесной канцелярии? Кто решил изменить еще раз всю ее жизнь? А только спустя полгода после того, как она переехала в деревню, к ней прибежала запыхавшаяся Алена.

— Беда, Юлька! Матвееву Ирку нашли в посадке. Ох, горюшко! Такая молодая еще и так себя загубила!

— А дети? Дети где? – Юля схватила свою сумку и кинулась вслед за Аленой к выходу, чуть не забыв запереть дверь медпункта.

— Младшие дома, я мимо тебя бежала -видела, как Сашка во дворе возился, а Даша в школе. Скоро автобус придет. Как ей сказать-то?

Юля почти бежала по улице, думая о том, что за последние полгода эти дети стали ей вовсе не чужими. Значит и сейчас ей о них позаботиться.

Началось все с того, что Даша пришла к ней, спустя неделю после Юлиного приезда, держа на руках младшего брата.

— Как ты дотащила-то его? – Юля отобрала у нее малыша и чуть не скривилась. От ребенка пахло вовсе не молоком и свежестью. Застиранный костюмчик был чистым, но самому ребенку не помешала бы хорошая помывка.

— Коляски нет. Мать ее… Неважно. У него сыпь какая-то. Я мазала тем, что нам прежний фельдшер давала, но не проходит. – Даша роняла слова словно нехотя.

Юля раздела ребенка. Яркая красная сыпь вилась по ножкам, переходя на поясницу и выше.

— Даша, а как часто моете его?

Девочка смутилась.

— Я стараюсь. Хотя бы два раза в неделю. Но… Не всегда получается.
Она покраснела, не желая рассказывать подробности о материнских гулянках, когда компании не замолкали с утра до вечера, а Даша с братьями прятались на чердаке летней кухни, надеясь только на то, что их там не услышат и не найдут. Какие уж тут ванны?

Юля быстро глянула на девочку и выпрямилась.

— Ну, вот что. Считай, что я забрала вас в стационар. Мать ругаться будет, если вы на неделю из дома пропадете? Предупредить ее надо.

— Да она даже не заметит! – Даша тут же пожалела о своих словах, но вглядевшись в лицо Юли, все-таки кивнула. – А что делать надо?

— Поживете пока у меня. Так легче мне будет за малышом наблюдать. Не хочу я вас в больницу отправлять, хотя еще чуть-чуть и надо будет. Попробуем своими силами обойтись.

Юлю удивило то, как спокойно Даша отреагировала на эту новость. Так же спокойно и деловито она, как оказалось, шла и по жизни. В первый же вечер, Юля, отмыв до скрипа всех троих, уложила спать малыша и, вернувшись на кухню, обнаружила, что посуда, оставшаяся после ужина, уже перемыта, а Даша, закрутив край ночной рубашки в узел, домывает пол.

— Это что такое? Ты почему не спишь?

— Порядок у вас. А мы насорили. Так лучше будет.

Юля смотрела на эту тоненькую девочку, на ее натруженные ловкие руки, которые открутили тряпку так споро, на темные, коротко остриженные волосы и внимательные глаза, и вдруг подумала, что была бы счастлива, если бы Даша была ее дочерью.

— Спасибо тебе огромное! – Юля тепло улыбнулась. – Только давай мы договоримся? Твое дело учиться, а мое – все остальное.

— Нет. Так не пойдет. – Даша одернула край ночной рубашки и покачала головой. – Если не нравится, что я сама делаю, так вы скажите, что надо. А нахлебницей я быть не привыкла. Вы, тетя Юля, не хмурьтесь. В деревне это нормально. Тут все работают. А кто не работает, тот… — Даша оборвала себя и опустила голову. Собравшись, она снова подняла глаза. – Не хочу как мама. А это значит, что я должна сама за себя отвечать. И не только за себя, но еще и за братьев. Нам никто ничего не должен.

— Ты очень взрослая, Даша.

— Хотела бы я… Тогда бы мне ребят отдали и не было бы этого…

— Чего?

— Боюсь я. Если нас заберут, то отправят в разные места. А кому мы там нужны? Антошка пропадет.

Юля, не думая больше, что делает, шагнула к девочке и обняла ее. Даша замерла, не понимая, как принимать эту странную для нее ласку, но тут же обмякла, прижавшись к Юле.

— Мы постараемся сделать так, чтобы этого не случилось.

С того дня дети почти все время жили у Юли. Ира пару раз приходила, даже пыталась скандалить, но односельчане быстро остудили ее нрав. Махнув рукой на все и не желая слушать того, что говорила ей Юля, которая пыталась помочь, Ирина с головой окунулась в свободную жизнь.
— Ее ты не вытащишь! Забудь об этом! – Алена сердито смотрела вслед непутевой соседке, которая шла, шатаясь по улице. – Ей ты не поможешь, а вот детям еще можешь. Держи! – отдав банку с молоком, Алена вытерла руки. – Не бери на себя беды всего мира, Юлька. Возьми небольшую печаль. С ней ты справишься.

Деревня поначалу судачила о том, что новая фельдшерица прибрала к рукам чужих детей, но вскоре замолчала, после того, как Юля сцепилась у магазина с самой завзятой сплетницей поселка, которая кинула вслед Даше ядовитое:

— Такая же, как мать вырастет! Яблочко от яблоньки…

Дальше она договорить не успела. Юля, которая отдав Даше полную сумку, укладывала в другую одежду для Антошки, вихрем слетела по ступенькам и схватив за плечи тщедушную Степановну, изо всех сил встряхнула ее.

— Еще раз откроешь свой рот на этих детей – сильно пожалеешь, поняла меня?

Непробиваемая Степановна, которую боялся, как огня, весь поселок, собралась было ответить, но заглянув в глаза Юли, осеклась и промолчала.

— Я сказала — ты меня услышала. – Юля отпустила руку соседки и, забрав сумку, пошла вслед за Дашей по улице.

Женщины, что высыпали из магазина, ожидая увидеть, чем дело закончится, переглянулись и тут же подняли на смех незадачливую Степановну.

— Что? Прикусила язык свой ядовитый?

— Ты поосторожнее, Степановна, а то глядишь, фельдшерица новая в следующий раз, как у тебя сердце прихватит, будет идти сильно не спеша.

— Наконец-то и тебе, язве, кто-то ответил, как надо! Будешь в следующий раз думать, о чем языком своим поганым треплешь!

Авторитет Степановны был напрочь уничтожен этим происшествием. Злясь на Юлю, она на следующий же день собралась и поехала в город. Спустя пару дней в деревню явилась комиссия из органов опеки. Даша прибежала к Юле на работу, перепуганная и с порога крикнула:

— Они забирают Антона! И нас тоже! Теть Юля, что делать?

То, чего не могли добиться всей деревней, когда было нужно, одна женщина сделала за полдня, когда стало совершенно ни к чему.

Юля еле уговорила, с помощью руководства совхоза, чтобы детей оставили у нее, пообещав в кратчайшие сроки оформить все документы.

— Дети и так живут у меня уже не первый месяц. Вы же видите, они здоровы, учатся, все с ним в порядке.

— Вижу-то я вижу… — уставшая женщина, которая представляла органы опеки, оглядела перепуганных, жмущихся друг к другу детей. – Да только, есть же порядок…
— А где был ваш порядок, когда мы заявления строчили несколько лет? – Алена переглянулась с мужем и пошла в наступление. – У нас ведь тоже бумажки эти все на руках имеются. Воевать будем? Так неизвестно, кто прав окажется! Вы же не просто так там сидите! Сделайте так, чтобы детям хорошо было!

— Да я-то что? Я с радостью! Но, для этого так много всего нужно. Вы замужем?

Юля растерянно переглянулась с Григорием и Аленой. Развод с мужем она так и не оформила, хотя, после отъезда из города, больше ни разу с ним не виделась. Юрий так и не приехал за ней, хотя отлично знал от Марины, где Юля теперь живет. А она убедилась в том, что решение уйти, было не просто правильным, а единственно возможным.

— Официально – да. Пока еще замужем.

— Плохо. Тут нужна ясность. А дом этот? Ваш?

Юля открыла было рот, чтобы ответить, но тут вмешался Григорий.

— Разберемся. Бумаги, какие надо, будут.

Юля благодарно кивнула, гадая, что он имел в виду. Сейчас главное, чтобы детей не увезли.

Их оставили. Ненадолго. Дав Юле два месяца, чтобы оформить все документы. Чтобы не забрали детей, пока все будет готово, односельчане, посоветовавшись с опекой, заставили Ирину подписать доверенность, по которой она передавала детей на время Юлии.

— Мать ты, или кто? Сама не заботишься, так другим не мешай! Раскидают детвору по разным детдомам, хорошо это будет?!

Ирина, размазывая по грязным щекам злые слезы, согласилась и Юля взялась за дело.

Развод оформили быстро. Делить им с Юрием было особо нечего. Да она и не хотела. Чтобы лишний раз не встречаться с ним, в суд она не пошла, попросив Марину найти адвоката в городе, который оформит все бумаги.

— Мне надо так, чтобы комар носа не подточил. Сама понимаешь!

Дом, в котором жила Юлия, Григорий, посоветовавшись с родными, предложил ей выкупить.

— Продавай родительский дом, раз жить там не планируешь. Мы подождем. Место там хорошее, районный центр. Не продешеви только. Спешить не надо. И на этот хватит, да еще останется. Я помогу, если надо.

Покупатель нашелся быстро и уже через пару недель Юля стала владелицей дома, в котором жила последнее время.

— Вот теперь можешь сажать свои цветочки! – Алена помогала Юле расчищать двор. – Красиво будет! Юль…

— А?
— А ты уверена? Все-таки трое… Справишься?

— Аленка, да я еще троих бы взяла. С такими-то как мои. Это ж золото, а не дети.

— Погоди пока. В возраст войдут, может и не все так гладко будет.

— Я знаю, Аленушка. Все знаю. Только еще я знаю, что жить только теперь начала.

— А до этого? Не жила что ли?

— Нет. – Юля покачала головой, вытирая тыльной стороной руки пот со лба. — Существовала.

Разговор этот состоялся всего пару недель назад и сейчас Юля бежала по улице, думая о том, что теперь все изменилось еще больше.

— Юля! – Даша кинулась к ней, спрыгнув с крыльца, где только что успела бросить свой рюкзак с учебниками.

— Тише, тише, моя родная! Все знаю! Мальчиков не пугай! – Юля крепко прижала к себе девочку.

— Ты нас не отдашь?

— Ни за что! Только…

— Что? – Даша испуганно подняла заплаканные глаза на Юлю.

— Опеку оформлять я теперь не хочу.

— Как это…

— Тебя удочерю, мальчиков усыновлю. Чтобы никто больше не сказал мне, что вы не мои. Что скажешь?

Даша всхлипнула и, не найдя слов, молча кивнула.

— Вот и хорошо! А теперь, соберись. Нам с тобой много чего сделать надо. А потом и поплачем, и погорюем…

Обнявшись, они пошли в дом.

Конечно, все было далеко не гладко. Юля в полной мере почувствовала, что такое быть матерью. И Дашины перепады настроения в подростковом возрасте, когда та наотрез отказалась учиться и полгода мотала Юле нервы, сама не зная почему. Потом плакала, прижавшись в приемной матери и просила прощения. И Сашкины непонятные поиски себя, когда, после армии, он уехал из дома и они почти полгода не знали, где он и что с ним. Объявился он неожиданно, привезя с собой невесту и Юля, немножко придя в себя и успокоившись, сыграла им свадьбу, а потом приняла первого своего внука. Спокойным и деловитым оказался только Антон. Проблемы со здоровьем давно ушли в прошлое и мальчишка рос умным и способным, нацелившись, как и Юля в свое время, в медицинский.
— У тебя получится, Антон, я знаю. Вот только, уедешь ты…

— Это еще нескоро. – Антон деловито раскладывал по полкам в медпункте привезенные Юлей из города лекарства. Он давно уже помогал ей, научившись ставить уколы и капельницы даже лучше, чем она сама.

Свадьба старшего сына Григория пришлась на последнюю неделю сентября. Скуксившаяся было на осень природа вдруг встрепенулась и выдала целых две недели золотого бабьего лета.

— Прямо, как по заказу! – нарядная Алена металась по двору, накрывая столы. – И тепло, и солнечно!

— А ты волновалась! – Юля поставила на стол очередное блюдо с салатом. – Кажется, все! Горячее поставили, как раз поспеет. А ты, матушка, просто ураган! Столько наготовить и так быстро!

— Ага, справилась бы я, если бы не вы с Дашкой! Маринка же не смогла приехать.

— Выписали ее?

— Позавчера. Нет, ну ты подумай! Аппендицит в ее-то возрасте!

— Это ладно. А вот как наше светило от медицины чуть до перитонита не допрыгалась, об этом я бы с ней побеседовала!

— Вот и побеседуй! – голос Марины раздался за спиной и женщины дружно обернулись.

— Здравствуй, Юля… — Юрий стоял рядом с матерью и братом, держа за руку маленького мальчика.

— Здравствуйте! – Юля улыбнулась ребенку, который засунув палец в рот, разглядывал людей вокруг.

— Мам! – Даша подлетела к Юле с младшей дочкой на руках. – Возьми ее! Мне торт доделать надо, а она спать хочет. Намаялась.

Юля приняла на руки сонную внучку и кивнула бывшим родственникам.

— Извините. Мариша, пойдем со мной.

— Ругаться будешь?

— А, то! Только не при детях, потом. – Перехватив поудобнее ребенка, она обняла свободной рукой Марину. – Сейчас как?

— Хорошо все. Не волнуйся.

Юля подтолкнула Марину вперед и поднялась по ступенькам, на ходу потрепав по макушке старшего внука, который на мгновение прижался к ней и спросил:

— А можно, я сегодня у тебя останусь?

— Конечно, можно!

Галина Петровна посмотрела вслед бывшей невестке и покачала головой:

— Ну, хоть так… Не всем дано своих иметь…

— Мама! – Юрий нахмурился и, взяв на руки сына, кивнул жене. – Идем!

Алена проводила их взглядом, а потом не выдержала и обернулась к Галине Петровне.

— Не всем дано человеком быть и сердце иметь. Простите, мне еще столько всего сделать надо! Вы располагайтесь. Если что-то нужно будет, скажите.

Вечером Юля, сидя с Мариной у себя на веранде, смеялись, шикая друг на друга, чтобы не разбудить детей.
— Да пушкой их не разбудишь! Столько съесть и так набегаться! Юлька, а Сашкина Лизавета опять ребенка ждет или мне показалось?

— Эх, ты! А еще врач, вроде как, с опытом! Не показалось. Еще недельку полюбуюсь на нее и отправлю ее к тебе, посмотришь. Что-то не нравится мне, как она ходит. Со старшим такого токсикоза не было.

— Значит, девка.

— Хорошо бы! Она мечтает о дочке.

— Юль… — Марина потянулась к выключателю и щелкнула им. Мягкие сумерки заполнили веранду и сразу стало уютнее.

— Ась?

— Ты счастлива?

— Очень.

— А не жалеешь?

— О чем?

— О том, что Юрой так сложилось? О том, что одна осталась?

— Да, где ж я одна, Мариш? Вон сколько у меня теперь! Только успевай поворачиваться.

Юля помолчала.

— Нет, Мариночка, ни о чем я не жалею. И если бы сказал мне кто-то сверху сейчас: «Повторим?», я бы только кивнула. Мне всегда казалось, что любить можно только своих детей. И, знала бы ты, как мне страшно было!

— Когда?

— Когда я решение приняла, и бумаги оформляла.

— Чего боялась? Что не потянешь?

— Нет. Что любви на всех не хватит, если вдруг что-то наперекосяк пойдет. Нельзя было ошибиться, понимаешь. После их матери, после всего, что было… Три загубленных души было бы, а я была бы виновата.

— Ты справилась…

— Нет, Марина, не так. Мы справились… Если бы не дети мои, одна бы я ничего не смогла.

На веранду шагнула Даша и, присев на корточки, прижалась к руке Юли щекой.

— Мам, вы спать сегодня думаете?

— Дашка! Что ты пристаешь? – Марина заглянула в заварочный чайник. – О! Пусто! Завари-ка нам чайку лучше свежего, а? Когда еще нам выпадет так вдоволь потрепаться? Чтобы никуда не надо было спешить, и дети не скакали на голове? Нет, что не говори, а пенсия имеет свои плюсы! Можно делать, что хочешь, есть, все, что душеньке угодно и никому не давать отчета. В разумных пределах конечно. Вот я бы сейчас что-нибудь сладенькое освоила.

— Сейчас принесу. Эклеры ваши любимые.

— Дашка, ты человек! И прекрасный кондитер! Цены тебе нет! — Марина улыбнулась, любуясь молодой женщиной. — А еще, прелесть возраста, Дашуня, в том, что сна ни в одном глазу! Веришь? А тебе спать давно пора. А то проснется твоя красотка через пару часов и будешь ты вокруг нее полночи прыгать.

— Не буду! – Даша улыбнулась и забрала со стола чайничек. – Она теперь до утра спать будет. Ее же мама укладывала. А она на нее очень странно действует. Если я качаю – вскакивает через пару часов, а у мамы – спит до утра. Почему так?

— Это – любовь, Дашка! Понимать надо. И стаж. Вот станешь ты бабкой и у тебя внуки так же крепко спать будут.

— Это еще нескоро будет! – Даша засмеялась и пошла на кухню.

— Огорчим? – Марина прищурилась ей вслед.

— Не надо! – Юля покачала головой и улыбнулась. – Зачем ей знать, что время так торопится? У нее еще вся жизнь впереди.

Автор: Людмила Леонидовна Лаврова, 2022